Тайны забытых миров

В расцвете своей истории большая часть четтиберов (племя «Семь волков»), скорее всего, обитала в низовьях рек Мрас-Су и на Томи, т. е. на стыке границ андроновских ариев и окуневских пани. В основе названия рода числительное четти (семь) и «волки». На примере «Ригведы» и этнографических наблюдений у этнических групп хакасов и шорцев важно отметить, что волк у этих народов выступает издревле как охранитель (покровитель) и легендарный проводник.

Как мы помним, в гимнах «Ригведы» легендарным проводником ариев в страну пани была божественная собака Сарама. Она описывается как «летающая вокруг пределов мира». А ведь мифологические черты этой собаки смешиваются с чертами реального божества-демона Саяно-Алтая. Вернее, образ этой «летающей» собаки-проводника соответствует окуневским изображениям, где отчетливо проявляется ее прообраз поджарой собаки (волчицы) с птичьими ногами и когтистыми пальцами. На некоторых рисунках у этого существа (собаки) звериные лапы замещены птичьими, что указывает на способность его перемещаться как по нижнему (потустороннему), так и верхнему (небесному) мирам.

Процитируем часть текста из гимна, касаемо Сарамы: «Пани угнали коров в далекую страну за рекою Раса, текущей на краю света, и спрятали их в горной пещере. Тогда померкли небеса, ибо те божественные коровы были лучами зари… Индра понял, что это проделки паниев, и послал на них божественную собаку Сараму. Помчалась Сарама вприпрыжку, добежала до реки Расы, одним махом перенеслась через нее и уткнулась влажным черным носом в скалу Валу, откуда доносилось едва слышное мычание. Увидев это, пании, которые „хорошие сторожа”, вышли из своих укрытий…».

Весьма возможно, что в этом отрывке гимна мы имеем воспроизведение исторического события, связанного с приходом индоевропейских племен в середине II тыс. до н. э. со стороны Барабы (Обь-Иртышья) в пределы северных хребтов Саяно-Алтая, включая и Минусинскую котловину. Там в горах Ала (Вала) и осело, по мнению ариев, «демонское» племя пани («окуневцы»), потеснившее некогда европеоидных манов, т. е. представителей афанасьевской культуры (III–II тыс. до н. э.).

Горы Алатау (отроги северных хребтов Саяно-Алтая), которые андроновские арии называли пещерой Валой, а тюркюты издревле своей родиной Аль/Эль (иначе Эргене хон, Кап таа, Каш/Ала или Кошара), а древние угры Сэбэром (иначе Сiве, Сэвэр, Свар), были большой природной крепостью. Взять такую «крепость» было не так-то легко.

Для нас важен мифологический сюжет из «Ригведы» – откуда появились собака Сарама и пани – «волки», спрятавшие божественных коров в горной пещере Вале.

Почему древние арии использовали в качестве проводника в поисках коров божественную собаку Сараму? Удивительно, но данный мифологический образ имелся и в Древней Хакасии, только под именем «Сарамчын», т. е. прообраз волка – прародителя тюркских народов. Как ни странно, хакасский Сарам/чын, как и ведийская Сарама, является мифическим существом подземелья. И самих пани арии часто сравнивают с волками.

«О Небо-отец, о Земля-мать, безобманная…
…Убей атрина, пани – ведь он волк!»

(Ригведа 6).

В роли проводника-путеводителя данный образ волка также упоминается в «Эргене хон», где он выводит из пещеры первых тюрков на обширные долины. Ведь не зря пани предлагают родниться с собакой Сарамой, словно помня, что они «одной крови».

Пани:

«Раз уж ты, Сарама, так пришла,
Принужденная божественной силой,
Я тебя сделаю сестрой. Не уходи обратно!
Мы выделим тебе, о милая, часть коров».

Вот как изображали «сестринство» (побратимство) потомки пани – древние булгары (булгар – «волчья голова»).

«Во время осенних (Чумар) и зимних (Нардуган) трапез и возлияний – ашняк запрещается женщинам нарушать уединение мужчин, а мужчинам – уединение женщин. Однако, несколько мужчин с согласия и по выбору женщин, могут охранять в отдалении общество женщин, но они должны при этом либо изображать „сестер” и носить женские имена, либо изображать каких-либо животных. <…> В это время разрешаются боевые схватки и тайные угоны скота с пастбищ небольшими силами, но без ненужного кровопролития, а за смерть в схватке никто не отвечает…» (Джагфар Тарихи).