Тайны взрослых девочек

– Напрасно вы так думаете. Мне нечего скрывать ни от вас, ни от кого бы то ни было. Откровенных бесед со мной Валерий Иванович Стрелков не вел, а с Жанной нам и так было о чем поговорить, без всяких семейных тайн.

– Это вы так говорите, потому что знаете. А тот, кто на вас напал, мог этого и не знать. Вас видели в доме Стрелковых, считали женихом Жанны – кто станет вдаваться в тонкости ваших отношений с будущим тестем? Может быть, он вам безгранично доверял.

– Елена Денисовна, вам самой-то не смешно? Мой несостоявшийся тесть был человеком осторожным и первому встречному душу не раскрывал. А я для него все еще был этим первым встречным, не исключено, что так бы им навсегда и остался. У него не было друзей, знаете, таких близких, с которыми много лет дружил. – Павел на минуту задумался и добавил: – Вот разве что главный режиссер нашего драмтеатра, Городов. С ним он вроде как дружил, но и это не значит, что Валерий Иванович ему доверял до конца. Хотя… Вы, кстати, с ним не беседовали? Он мог бы, наверное, много интересного рассказать.

Лена сделала неопределенное движение, а про себя подумала, что рассказал уже Городов много интересного и даже странного, только подтверждения этим рассказам пока нет.

– Я буду иметь это в виду. Мне пора, поправляйтесь, Павел Владимирович.

Она направлялась к двери, когда за спиной раздался голос Голицына:

– И это все?

Лена обернулась и удивленно посмотрела на него.

– Это все.

– Понятно. Извините. – Он отвернулся к стене.

«Наглый тип», – почему-то подумала Лена, плотно закрывая за собой дверь палаты, однако на душе стало тепло. С Павлом не случилось ничего страшного, он поправится и выйдет из больницы. Только вот непонятно, почему она об этом так много думает.

Остаток дня прошел в обычной суете. На рабочем столе скопилась гора бумаг, она едва разобрала эти завалы к семи вечера и очнулась только тогда, когда в кабинет постучала уборщица с ведром и шваброй. Лена убрала документы в сейф, выключила настольную лампу, взяла свои вещи и вышла из кабинета. Сегодня придется ехать ночевать домой и столкнуться там с матерью – ничего не поделаешь. Нельзя вечно убегать и прятаться, нужно когда-то взглянуть неприятностям в лицо.

К ее удивлению, мать была дома и даже в хорошем настроении.

– Ты поздно, – буднично заметила она. – Раздевайся, ужинать будем.

– Как папа? – спросила Лена, входя в кухню.

Наталья Ивановна привычным жестом закрыла ноутбук и убрала его на подоконник. Туда же отправились небольшая настольная лампа и потрепанный ежедневник. Мать предпочитала работать за кухонным столом и даже в отсутствие отца не посягала на его кабинет. Так уж у них повелось.

– Папа? – вынимая из шкафа тарелки, переспросила она. – Папе лучше, завтра в обычную палату переведут. А вот ты как?

– Ты о чем? – усаживаясь за стол, поинтересовалась Лена.

– Ты не понимаешь или прикидываешься?

– Мама, хочешь что-то сказать – говори прямо. Я очень устала и не настроена ребусы разгадывать.

– Хорошо. – Мать поставила перед ней тарелку с овощным рагу, села напротив и спросила, глядя дочери в лицо: – Как ты будешь жить с тем, что обвинила отца во лжи?

– Во-первых, я никого не обвиняла, если уж хранить верность фактам. Я задала вопрос, на который папа почему-то не смог или не захотел отвечать. Тогда я поинтересовалась, не скрывает ли он от меня что-нибудь. Ты считаешь, что я сделала что-то лишнее?

– Нет, но…

– Во-вторых, – не давая матери себя перебить, продолжила Лена, – если бы папе нечего было скрывать, он не расстроился бы так сильно, чтобы спровоцировать собственный инфаркт. Где здесь, скажи, моя вина? Неудобные вопросы задаю? Извини, но честным людям их невозможно задать: им все вопросы одинаково удобны.

– Ты что же хочешь сказать? – подалась вперед мать. – Что твой отец – нечестный человек?

– Разве я так сказала? Зачем ты передергиваешь? Если папа не хочет говорить об этом со мной, тогда, может, ты скажешь? Ведь ты не могла не знать, что он участвовал в процессе по делу банды Хана.

Мама вздрогнула.

– Ты-то откуда об этом узнала?

– А что, это большая тайна? Никто знать не должен? Дело как дело, сотни таких за его практику было. Что именно в этом деле такого, что вас обоих корежит при его упоминании? – Лена оттолкнула от себя тарелку с ужином, к которому так и не притронулась. – Вот скажи, разве я не имею права задать вопрос? Ведь могу же и повесткой вызвать в свете открывшихся обстоятельств!

– Вот этого я и боялась. – Мама вдруг опустила голову на скрещенные на столе руки. – Этого я и боялась, когда ты в прокуратуре решила остаться. Того, что рано или поздно вы с отцом столкнетесь! Только не думала, что причиной будет это проклятое старое дело.

– Мама! – Лена выбралась из-за стола и села прямо на пол у материнских колен, опираясь на них подбородком, совсем как в детстве. – Мама, ну давай начистоту, а? Не носи в себе, ведь я вижу, как тебе тяжело! Поверь, вы для меня все равно останетесь родителями, что бы там ни было. Но мне важно знать, иначе я не смогу выяснить, кто и за что убил двоих людей, отца и дочь. Мама!