Тайны взрослых девочек

Это Лена тоже знала. Сын пошел по отцовским стопам. Илья Матвеевич Деев в 1990-х тоже подвизался на ниве расследований и даже возглавлял газету «Криминальный вестник». Именно расследования и стоили ему жизни – он погиб в начале нулевых, был застрелен в подъезде собственного дома. Лена даже вспомнила, что ее отец был на похоронах. Хотя ничего удивительного в этом не было: Деева-старшего хоронил весь город.

– Я не понимаю, какая связь… Ведь отец Матвея погиб больше десяти лет назад. Чем это могло заинтересовать Жанну?

Голицын глотнул воды, отставил стакан и внимательно посмотрел на Лену:

– Он погиб. А архив его остался. Большой архив, где собраны уникальные материалы практически обо всех крупных делах в нашем городе. И именно архив почему-то интересовал Жанну. Мне Матвей так и сказал: мол, просила кое-что посмотреть.

– И что же, он показал?

– Показал. Правда, я так и не понял, что именно она там искала и нашла ли.

– Придется Деева в прокуратуру вызывать, – пробормотала Лена, потянувшись за сумкой и доставая ежедневник и ручку.

– Думаете, он вам скажет больше, чем мне?

– Возможно. Хотя я его не люблю, – неожиданно призналась Лена. – Скользкий тип, неприятный.

– Работа у него такая. Но вообще вы зря о нем так думаете. Матвей неплохой человек, если что-то в его силах – всегда сделает, поможет.

– Не буду спорить, как человека я его не знаю. Но как журналист он, на мой взгляд, не слишком профессионален. Выдавать домыслы за расследования и месяцами обгладывать в газете события трехлетней давности… По-моему, это не имеет ничего общего с тем, что делал его отец. Мне попадалась пара статей Деева-старшего – вот там были и журналистика, и расследования. На Матвее природа, как водится, отдохнула.

Голицын рассмеялся, откинув голову:

– Это вы метко сказали. Матвей решительно не талантлив, с этим не поспоришь. Но если может помочь – обязательно это сделает.

– Посмотрим, – неопределенно сказала Лена. – Уже поздно. – Она бросила взгляд на часы. – Простите, я отняла у вас сегодня весь вечер.

– Отняли? – удивился Голицын, жестом подзывая барменшу. – Я прекрасно провел время, подумал кое о чем и даже увидел, в какую сторону повернет сюжет моего нового романа. Так что я ваш должник, Елена Денисовна.

– Когда это вы успели о романе подумать? Надеюсь, что все-таки не стану одной из его героинь, – улыбнулась Лена, вставая из-за стола.

– Нет-нет! Я даю вам слово, что не использую ваш образ. Особенно если вы позволите мне увидеться с вами еще как-нибудь в свободный вечер. – Павел подал ей плащ и заглянул в глаза.

Лена как-то неопределенно кивнула. Ей не хотелось обманывать Никиту, но она понимала, что рассказать ему даже о сегодняшнем походе в кино с Павлом не сможет.

Никита вспылит и неизвестно, чем это закончится. Но и обижать Павла не хотелось, потому Лена предпочла промолчать.

По дороге он рассказывал какие-то забавные случаи из своей писательской жизни, а напоследок все-таки попросил разрешения позвонить, и Лена оставила ему номер мобильного. Распрощавшись с Павлом, она вошла в подъезд, прислонилась спиной к стене и закрыла глаза. Прекрасный вечер закончился, а дома – отец, и как с ним разговаривать, Лена не понимала.

К счастью, дома все спали. С некоторых пор родители признали за дочерью право не возвращаться домой или возвращаться сколь угодно поздно – в конце концов, Лена давно была совершеннолетней. Сегодня это оказалось как нельзя кстати, потому что вести беседы ей сейчас решительно не хотелось. Задавать вопросы отцу не имело смысла – ответа не будет, а выслушивать укоризненные замечания мамы попросту незачем.

Лена не чувствовала за собой вины. Да и в чем, собственно? Она ведет расследование, делает это так, как считает нужным, как предписывает закон, – и кто виноват в том, что в поле ее зрения попал отец? Его пока никто ни в чем не обвиняет. Хотя если что-то вскроется, от дела Стрелковых ей придется отказаться.

С этими мыслями она проскользнула к себе в комнату и сразу забралась в постель.

Утром Денис Васильевич не вышел из спальни, и Наталья Ивановна унесла на подносе две чашки кофе и даже не взглянула на Лену, торопливо мазавшую маслом ломтик хлеба. Понятно, обструкция. Лена уже ничему не удивлялась. Так у них повелось в последнее время. Раньше родители не поддерживали друг друга в том, что касалось воспитания, но теперь, когда дочь разменяла четвертый десяток, внезапно решили отступить от этой традиции.

– Может, так оно и лучше, – пробормотала она, откусывая бутерброд и прихлебывая сок. – Хоть никто с разговорами приставать не будет.

Она быстро позавтракала, взяла с вешалки плащ и ключи от машины и выскользнула из квартиры. Предстоял очередной день в архиве за чтением многотомного дела банды Гарика Хана.

Как и обещал Паровозников, у здания архива ее ждала Катя. Практикантка сияла и от нетерпения подпрыгивала на месте, как пятилетняя девочка.

– Ты чего такая довольная? – поинтересовалась Лена, поднимаясь на крыльцо и еще раз критически оглядывая место, где припарковала машину.