Тайны Конторы. Жизнь и смерть генерала Шебаршина

Кстати, Алексей Шебаршин выпивать так и не научился, он не пил даже там, где надо было обязательно выпить, – можно сказать, протокол того требовал, – и старался очень мягко объясниться с теми, кто настаивал, чтобы он обязательно взял в руки бокал.

А вот привычка курить, и курить часто, привилась ему – от отца досталась. После школы у Алексея был институт, после института несколько месяцев он работал в центральном аппарате МИДа, затем пять лет в нашем посольстве в Дели, потом стал атташе. А атташе – это уже человек с зелеными дипломатическими «корками» в кармане.

Работать в Индии было интересно, и Алексей Леонидович был благодарен, что отец привил ему интерес, а позже и любовь к этой стране. Много необычного повстречалось Алексею в жизни, многому он научился, да и на жизнь, если честно, стал смотреть другими глазами: ведь всякая страна, ее философия, народ и обычаи, культура и бытовой уклад обязательно откладывают отпечаток на человеке, который в нее приехал.

И не просто приехал, а решил поработать, провести в стране несколько лет… Очень быстро Алексей Шебаршин пришел к выводу, что на Востоке работать интереснее, чем на Западе.

Тут и народ чище, деликатнее, приветливее, проще чем на Западе, отношение к русским уважительнее… А на Западе человек будет очень часто улыбаться, говорить приятные слова, за пазухой же – держать камень. И при первом же удобном случае, когда собеседник потеряет бдительность, огреет этим камнем.

Примеров тому – более чем достаточно. Так что Алексей Леонидович совершенно справедливо считает, что и ему самому повезло, и отцу повезло – очень интересны те страны и земли, в которые их привела дипломатическая дорога (и, соответственно, образование).

После Индии Шебаршин-младший пять лет работал в Пакистане. Миссия его была трудной – он искал советских военнопленных, захваченных душманами в Афганистане и переправленных в Пакистан.

Впрочем, захватывали душманы не только военных, но и гражданских лиц. В частности, в самом начале Афганской кампании взяли одного видного геолога, который занимался делом, очень нужным для всего Афганистана, – искал в страдающей от безводья стране воду и нашел ее, много воды нашел. Тот же Кабул может получать ее сегодня столько, сколько посчитает необходимым.

У геолога было немало заслуг – он прошел войну во фронтовой разведке, имел много орденов, в Афганистане работал руководителем геологического контракта, фамилия его – Ахримюк.

Помог выкрасть геолога его собственный шофер-афганец, и сколько потом наши разведгруппы ни ходили по афганским провинциям, чтобы освободить пленника, так и не нашли его – возвращались ни с чем.

Года через два наша армейская разведка прощупывала на сопредельной территории лагеря моджахедов, так командиру показали одинокую могилу, заросшую бурьяном:

– Здесь лежит ваш шурави…

Это была могила сугубо гражданского – не военного – человека: славного геолога, так много сделавшего для Афганистана, – его просто-напросто замучили.

Всем нашим штатским лицам, приезжавшим в ту пору в командировки в Афганистан, обязательно выдавали оружие – пистолеты. В основном это были «Макаровы». Оружие давали не для того, чтобы воевать с душманами и проявлять героизм, – давали, чтобы шурави (советские, значит) не могли живыми попасть в плен.

Это тоже Восток, тот самый пахнущий пряностями колдовской Восток, которым мы так часто восхищаемся, способный очаровать и сделать неисправимым романтиком самого прагматичного, жесткого человека.

Я представляю, сколько надежд было связано у наших ребят, оказавшихся в душманских застенках, перенесших и голод, и пытки, и унижения, – с людьми, занятыми поисками пленных.

Приходилось связываться со всеми «организациями милосердия», которые могли помочь в поисках, и в первую очередь с Красным крестом. Красный крест помогал очень много, часто и, главное, эффективно.

Однажды Красный крест передал в наше посольство в Исламабаде письмо военнопленного – паренька-таджика по фамилии Ташрифов.

Письмо паренек направлял своему отцу, живущему в Памирских горах, сообщал в нем, что домой он никогда не вернется, жизнь у него заладилась отличная, он находится среди своих исламских братьев и не о чем не жалеет.

Письмо это, естественно, прочитали в посольстве, никого из сотрудников оно не порадовало, но по закону все письма, которые передавали сотрудники Красного креста, надо было обязательно пересылать адресатам.

Решено было переслать и это письмо несчастному отцу, лишившемуся своего сына.

Но вот какая штука – в спешке никто не обратил внимание на конверт. А на конверте, помимо адреса, было написано следующее: «Афганский враг рядом».

Это был сигнал: письмо написано под диктовку, паренька-солдата держат взаперти и не собираются его выпускать.

Советский посол Виктор Павлович Якунин взял письмо, взял конверт и отправился в Министерство иностранных дел, где потребовал, чтобы в этом деле тщательно разобрались.