Таинственный всадник

Она махнула рукой, давая понять ему, что для нее нет никакой разницы.

— Месье, пожалуйста! С кем вы развлекаетесь, с кем говорите, с кем отправляетесь в постель — это меня не касается. Я всего-навсего подвергаю сомнению необходимость в вашем нынешнем поступке: зачем вы приехали? Зачем, — напряженно добавила она, — оружие?

— Сила привычки, — пробормотал Тайрон Харт, пряча оружие под плащ. — Я думаю, эта встреча совершенно необходима, — он сделал паузу и бросил взгляд на пустующую ленту дороги, — потому что я ни секунды не сомневаюсь, что Рос узнал бы в течение часа, что карета не была перехвачена.

— Вы могли договориться, чтобы кто-то другой ее перехватил.

— Да, я мог, — согласился он.

Рене посмотрела вдаль.

— Если полковник Рос послал кого-то наблюдать за нами, он теперь может сообщить, что все идет по плану. Поэтому нет никакой причины продолжать стоять на таком холоде.

Тайрон сердито вздохнул. Ее плащ белел в темноте ночи, стройные плечи плотно обтянуты тканью, золотые локоны выбились из-под капюшона. И только огромным усилием воли он удержался, чтобы не протянуть руку и не отвести ткань, не вынуть булавки и гребенки, которые поддерживали локоны, и не запустить пальцы в шелковистую массу, чтобы ворошить до тех пор, пока она не превратится в поток, струящийся на плечи, словно лунный свет.

Было действительно опасно оставаться здесь дальше. Но Тайрон Харт был взвинчен: он весь вечер неустанно наблюдал, как Рос и Винсент парили над ней, словно ястребы. Винсент лапал ее при малейшей возможности. И всякий раз, когда жадные глаза Эдгара Винсента косились на грудь Рене, он хотел превратить его в лепешку.

После мучительных споров с самим собой Тайрон Харт сунул руку под плащ и вынул маленький сверток.

— Вот. Возьмите.

Он услышал мягкий шелест шелка, когда она снова повернулась к нему.

— Что это?

— Берите же, скорей. Возьмите.

Ее взгляд прошел сквозь мрак ночи, стоявший между ними, словно стена. Она не пошевелилась, не протянула руки. Сердце Тайрона забилось. Он быстро развернул сверток: на бархате лежала прелестная брошь. Рене увидела «Жемчуг Бретани».

Даже в скудном лунном свете жемчуг сиял дивно. Днем он показался бы слишком бледным и отливал бы серовато-коричневым цветом. Он был больше куриного яйиа и укреплен в золотом гнезде. Его обвивал рубиновый дракон из драгоценных камней с двумя алмазами на месте глаз.

Рене еще ребенком впервые увидела эту брошь. Дракон переливался и блестел в искусственном свете, он, казалось, готов был извергнуть огонь, и девочка долго ждала страшного чуда, так долго, что стареющая герцогиня де Блоис громко спросила, собирается ли она когда-нибудь снова заморгать и отвести глаза.

— Возьмите, — хрипло сказал Тайрон, и его голос показался Рене намеренно грубым. — Уезжайте отсюда подальше, ко всем чертям и продайте за сколько сможете.

Рене снова посмотрела ему в глаза; он вздохнул, заворачивая углы бархата. Когда сверкание камней погасло, надежно укрытое тканью, Тайрон вложил брошь в руку Рене и пригнул ее тонкие пальцы, чтобы она не выронила подарок.

— Не берите меньше, чем пять тысяч; любой, кто скажет, что она не стоит таких денег, — настоящий вор.

Услышав такой совет из его уст, Рене хотела улыбнуться, но сил у нее не было даже на это. Рене слишком устала и чувствовала себя совершенно разбитой. Она посмотрела на сверток, потом подняла глаза на Тайрона.

— Я не знаю, что сказать, месье. И как благодарить вас.

— Только выберитесь благополучно отсюда и будьте как можно дальше от Роса. Этой благодарности мне будет вполне достаточно.

— Вам не надо было делать этого. Вы не должны…

— Это… Это для меня всего-навсего пустяк. Когда вы спросили меня насчет этой вещицы прошлой ночью, мне показалось, для вас это не просто вещь.

— Я знала герцога и герцогиню де Блоис очень хорошо, — прошептала она. — Это был их сын, Жан-Луи, кто… кто…

Он слегка повернул голову.

— За кого я должна была выйти замуж, — закончила она неуверенно.

Он заставлял себя не смотреть на нее. Здравый смысл или то, что от него осталось, а также инстинкт самосохранения вопили, требуя, чтобы он не заглядывал в эти огромные озера глаз.

Рене дотронулась до щеки Тайрона, отодвинув в сторону жесткую шерсть высоко поднятого черного воротника, чтобы прижаться губами к затвердевшему холодному подбородку. Это был, конечно, один из самых невинных и скромных поцелуев за всю его жизнь, которые он мог вспомнить, но он закрыл глаза и почувствовал как его тело накрыла горячая волна.

Застонав, он повернулся и наклонился к ней, ища ее губы, отчего Рене едва не задохнулась, пораженная неожиданным поступком. Его рука скользнула вниз, обвила Рене за талию, он притянул ее к себе и крепко прижал. Его язык обжигал огнем, потом этот страстный огонь метнулся глубже, проскользнув между губами; он то двигался, то замирал, пока девушка не застонала и ее руки не обвились вокруг шеи Тайрона; она была в полной его власти и не чувствовала никакого стыда, никаких угрызений совести.