Тайная жизнь Лизы

– Как Брайан может не любить милую зверюшку? – прокудахтала она, словно озабоченная мамаша.

– Спасибо за доверие, – ответила я. – Но я все-таки не согласна, что я зверюшка. Я еще ничего, когда высплюсь.

– Да я не о тебе говорила. – Она недовольно закатила глаза. – Ты лучше собери-ка все вещи Геркулеса. Ему нужна миска и покрывало. А таблетки для шерсти я видела последний раз на подоконнике. И заверни курицу из холодильника.

– Слушаюсь, сэр. Виноват, сэр, – носилась я по квартире, собирая вещи для Геркулеса. Я хотела как можно быстрее избавиться от него. И от Симы. – Запомни, он ни за что не пойдет ни по асфальту, ни по брусчатке, – напомнила я.

– Я не собираюсь водить его по брусчатке! – воскликнула она, словно напуганная одной мыслью о такой жестокости. – Мы проведем с тобой замечательные выходные, да, Герки? С тебя приходится.

– Ты сейчас разговариваешь со мной или с собакой?

– С тобой, балда.

– А что ты хочешь?

– Я подумаю. Что-нибудь сравнимое с грандиозностью моей услуги.

– Все, что хочешь. Но может, для начала уведем собаку? Брайан ждет в кафе уже почти два часа.

– А тебе не терпится уложить его в постель, – улыбнулась Сима.

– Только для адаптации к смене часового пояса, – ответила я.

– А-а, понятно. Ну, передай ему от меня в процессе адаптации привет.

– Сима!

* * *

Я, Сима и собака направились к кафе. У дверей кафе мы расстались. Сима по понятным причинам не могла войти внутрь, но поймала через стекло взгляд Брайана и помахала ему рукой. Он помахал в ответ, изо всех сил стараясь не смотреть на Геркулеса.

– У тебя симпатичная секретарша. Очень смышленая. А почему она несет собаку, а не идет вместе с ней?

– У него больные лапы, – объяснила я. Может быть, Харриет и не стеснялась рассказывать о страхах своей собаки, но я стеснялась. – Но ему уже лучше. Ну что, пойдем в квартиру?

– Ого!

Брайан наконец стоял в гостиной Харриет и оглядывался по сторонам.

– Ого! Зд́орово. Учитывая то, что ты здесь всего два дня, она выглядит как обжитое место. Зд́орово, Лиз. Потрясающе. Где ты все это купила?

– Да так, – пожала я плечами. – В поездках.

– Не возражаешь, если я посмотрю? – спросил он, беря в руки вазу, стоимость которой по моей оценке равнялась моей годовой зарплате.

– Э-э… – Сердце мое екнуло, когда он перевернул вазу и посмотрел на клеймо внизу.

– А, нет, это не то, что я думал, – сказал он мне, рассмотрев знак. – Ты знала, что это не совсем то, на что она похожа?

Я кивнула ошарашенно. Я не знала, что она может быть похожа на что-то еще, кроме вазы.

– Хотя довольно милая, – признал Брайан. – Надеюсь, ты не очень дорого заплатила за нее.

– Поставь, – приказала я, не в состоянии сдержать панику.

– Хорошо. – Он резко опустил вазу. – Наверно, выглядит хамски с моей стороны? Не успел зайти и, еще не раздевшись, начал оценивать твой антиквариат. Вот что значит быть американцем. Я просто не могу пройти мимо старых вещей. Обожаю антиквариат.

С этими словами он подошел ко мне, обнял и стал крутить на персидском ковре так, что я обмерла от страха снести ногами что-нибудь.

– Наконец-то одни. Я так рад снова видеть тебя, – тихо произнес он, ставя меня на пол и нежно глядя мне в глаза.

– Я тоже рада видеть тебя, – ответила я. Наши губы на мгновение сблизились, и я почувствовала, что он хочет меня поцеловать. Как следует.

– У меня в сумке есть для тебя подарок, – сказал он вместо этого и, оторвавшись от меня, начал рыться в багаже в поисках подарка. – Это небольшой подарок, но я надеюсь, что для тебя он значит много.

Он передал мне плоский квадратный пакетик, аккуратно завернутый в серебряно-золотую жатую бумагу и перевязанный металлической золотой ленточкой.

– Я нашел это вчера, – объяснил он. – В антикварном магазине в Виллидже. Учитывая то, что мы должны были встретиться, мне показалось это знамением. Я просто должен был это купить. Открой.

Я сорвала оберточную бумагу. Похоже, что это книга, но что тогда за знамение? Мне стало ужасно интересно, что же это могло быть.

– Это старое издание «Антония и Клеопатры». Это, конечно, не первое издание, но посмотри внутри. Посмотри, кому она принадлежала. Я просто не мог поверить своим глазам.

Я открыла книгу. К внутренней обложке была приклеена этикетка, на которой витиеватым старомодным почерком было написано черными выцветшими чернилами имя владельца.

– Элизабет Тейлор, – прошептала я с благоговением. – Думаешь, это принадлежало ей?

– Может быть. А может быть, и нет. Но я подумал, что в любом случае тебе это понравится. Тебе нравится?

– Ужасно нравится, – заверила его я, крутя книжку в руках и с восхищением рассматривая золотые буквы на твердой красной обложке.

– Может быть, ты потом устроишь мне персональный спектакль. Ты была лучшей одноглазой Клеопатрой в моей жизни.

– Возможно, я единственная, кто исполнял роль одноглазой Клеопатры, – сказала я ему.

– Но ты все равно была прекрасна, – сказал он. – Ты очень меня тронула. Знаешь, я в тот вечер влюбился в тебя. Когда ты возилась со змеей.

Мы на мгновение посмотрели друг на друга со значением, но, покраснев, я отвела глаза.