Тайная свадьба

– Вы ведь не делали этого прежде? Ваш муж болван. Или его слабо одарила природа? Знаю-знаю, говорить о муже – ужасное нарушение этикета, но преступно оставлять любознательную леди столь малообразованной. Исследуйте, как вам нравится, милая Кэт, а я поиграю в каннибала.

Убрав руку, он повернулся и коснулся губами ее груди.

От нового интенсивного ощущения Каро коротко вскрикнула, но продолжала ласкать его, пока прилив страсти не сокрушил ее, закружив в бурном удовольствии.

Потом он погрузился в нее, огромный и твердый, заполняя ее, растягивая…

Память пронзила ее словно удар молнии.

Мур!

Она яростно пыталась оттолкнуть Грандистона:

– Нет! Стоп!

Он зажал ей рот рукой:

– Черт побери, мэм!

Официальное «мэм» встряхнуло Каро и заставило рассмеяться. Это безумие, но оно загнало мрачные воспоминания в глубины памяти.

Каро полностью сознавала собственное положение.

Погублена.

Внимательно глядя на нее, Грандистон убрал руку.

Каро сглотнула, почти ослепленная их глубоким интимным слиянием.

– Вы сказали, что не будете делать этого. Есть риск зачать ребенка.

– Я отступлю вовремя. Ну, Кэт, до небес рукой подать. – Он чуть отступил, потом снова вошел. Новые ощущения взорвали ее.

– Язычники не попадают на небеса.

– У них есть собственные небеса, – ответил он, продолжая медленные движения. – Куда более волнующие, чем звуки арфы.

– Это ересь… или что-то в этом роде.

– Это грех. Но восхитительный, правда?

Он двигался медленно, почти мягко, словно поглаживая потаенные места, и тело Каро познало то, чего больше всего хотело.

– Правда? – повторил Грандистон глубоким мягким голосом, прижимая ее к себе, пленив ее ради своего удовольствия.

Ради их взаимного удовольствия.

– Восхитительно, – повторил он снова, – правда?

Он хотел ее согласия, требовал его.

Странный булькающий звук вырвался из ее горла, но Каро сумела выговорить:

– Да. Я думаю… – неопределенно добавила она, но конец фразы потерялся в поцелуе и ритме их слияния.

Каро сдалась. И не сопротивлялась, пока галопирующий ритм их соития не увел ее в другое измерение, о существовании которого она не подозревала.

Казалось, прошло много времени, прежде чем она снова смогла думать… времени объятий, поцелуев, жаркой испарины. Заморгав, она открыла глаза, удивленная, что солнечный свет заливает комнату, а слабый шум, доносящийся с улицы, свидетельствует, что жизнь идет своим чередом.

Такая греховная страсть, конечно, предназначена для тихой ночи.

Каро прижалась к его сильной груди. Грандистон обнял ее.

Ее женское естество все еще горело и пульсировало, протестуя и, казалось, требуя, чтобы она делала это снова и снова.

Каро восхищалась крепкими мускулами его груди и маленькими твердыми сосками. Интересно, испытывают ли мужчины то же, что и женщины, при умелом прикосновении? Но…

– Вы сделали, как сказали?

– Конечно.

Он сказал это так высокомерно, что она улыбнулась.

– Вы опытный повеса, – вздохнула Каро.

– Практика приводит к совершенству?

Она услышала в его голосе смех.

– Не сомневаюсь, вы очень умелы.

– Ну-ка, воздайте мне должное, Кэт, – сказал Грандистон, повернув ее лицом к себе. – Я не только умелый, но благодаря практике совершенный. Вы сами это признали.

Она смеялась вместе с ним от настоящего счастья. Глупышка, попавшаяся на удочку повесы-авантюриста, но в этот миг она радовалась, как никогда в жизни.

Он наклонился поцеловать ее в щеку, потом коснулся ее волос.

– Никогда не видел, чтобы волосы дамы после бурной стычки остались в таком порядке.

Толпы похотливых женщин двинулись через воображение Каро.

– Волосы надежно заколоты, – сказала она.

– Почему?

– Они склонны к мятежу.

– Как и вы.

– Я?

– Что это, если не бунт, Кэт? – Он погладил ее щеку. – Надеюсь, вы из-за этого не потеряете голову.

– С чего вы взяли?

– Ваш муж может узнать. Вы должны это понимать. Но вы, кажется, уверяли, что он не склонен к насилию?

– Я в этом уверена. Вам нечего бояться.

– Я не боюсь его, – сказал Грандистон, весь юмор пропал. – Я опасаюсь лишь вашего неудовольствия, если мне придется убить вашего супруга.

Каро вдруг продрогла до костей.

– Зачем вам это делать?

– Только если он попытается убить меня.

– Этот шрам. Топор. Вы убили человека, который сделал это?

В его ответе не было никакого сожаления.

– Да.

Это холодком пролегло между ними, прогоняя сладость.

Каро выбралась из кровати, вернувшись с небес на землю, потрясенная осознанием того, что совершила. Как она могла забыть резкого и сильного человека?

Она поправила лиф сорочки, пытаясь восстановить благопристойность, и прежде чем поднять с пола юбки, оглянулась посмотреть, не представляет ли Грандистон угрозы.

Он лежал неподвижно, подложив руку под голову, и смотрел на нее.

Повернувшись спиной, Каро надела юбки и завязала шнурок на талии. Услышав движение, она обернулась.

Грандистон направлялся к ней: бриджи уже застегнуты, но грудь еще нагая.

Она схватила корсет.

– Вы не сможете снова зашнуровать его, – сказал он.

Черт, это правда.

– Вы это сделали, сэр, так что вам и исправлять!

– Не вижу в этом необходимости. Ваш глухой жакет скроет отсутствие корсета.