Тайная свадьба

– Сэр, вы говорите будто о могиле.

– Извините, но мы можем надеяться, что он отдыхает?

– Почему вы хотите знать? – спросила она.

У нее действительно есть тайны, и он надеялся узнать их.

– Тайны, – напомнил он ей. – Слой за слоем.

Она покраснела.

– Как я сказала, несчастный случай произошел рядом с Йорком, и муж, возможно, уже потихоньку возвращается домой.

– Но вы намерены остаться здесь на ночь. Как восхитительно.

Ее румянец стал гуще, вино в бокале чуть заплескалось.

– Я только хотел сказать, что позже мы можем провести время вместе, поиграть в карты, например. Милая леди, не оставляйте меня на растерзание Силкокам.

– Возможно, они возвратятся из поездки в лучшем настроении.

– Я чувствую в них непробиваемый мрак, но по натуре я оптимист. Как видите.

Вдруг в уголках ее губ появились ямочки, сопровождаемые игривым взглядом.

– Порой оптимизм неоправдан, – сказала она.

– И все же вы здесь.

– Чтобы задать вопросы.

– Ах да. Вы авантюристка?

– Я? – Она рассмеялась, казалось, искренне. – Я самая банальная из женщин.

– Я в этом сомневаюсь. В конце концов, вы здесь, – снова напомнил он.

Она потягивала вино.

– А вы злодей, сэр. Вы заманили меня сюда, чтобы украсть мои безделушки?

– Простите, если обидел, но ваши безделушки не стоят виселицы. В отличие от колец миссис Силкок. Возможно, я просто убиваю время, ожидая возможности завладеть ими.

– Ваши шансы заманить миссис Силкок в комнату весьма призрачны, мистер Грандистон, несмотря на все ваше обаяние.

Он усмехнулся:

– Ах, значит, вы заметили мое обаяние.

– Конечно. Вы его так откровенно демонстрируете.

Он рассмеялся. У леди есть зубки.

– Только вам, – заметил он.

– Это сейчас. Но если мои безделушки не стоят риска…

– Его стоите вы.

Ее глаза расширились.

Он редко так поступал в подобных случаях, но все же предупредил:

– Рискуете в значительной степени вы, миссис Хантер.

– Я?

– Ваша репутация.

– О, нет нужды об этом волноваться.

Грандистон отставил бокал и поднялся, чтобы закрыть дверь. Забрав из ее податливой руки вино, он не поставил бокал на стол, а поднес к своим губам и, глядя на нее, отпил.

Почему она от этого задрожала? Он бросил пустой бокал, и тот покатился по ковру. Ее взгляд с тревогой последовал за бокалом, и затем она оказалась в объятиях Грандистона.

Каро уставилась на плотный узор ткани его коричневого сюртука, ошеломленная незнакомыми ощущениями. Он поднял ее подбородок, и ей пришлось смотреть в его глаза. Он был так близко, что она видела яркие зеленые и золотые крапинки вокруг черного зрачка.

Потом Грандистон поцеловал ее.

Каро позволила это. Она не способна на большее, но и на меньшее не согласна. Она хотела почувствовать вкус того, о чем думала многие годы.

Ее первый настоящий поцелуй.

Эйам пока целовал только ее руку. Несколько других джентльменов украли поцелуи с ее губ, но в шутку, под ветвью омелы. Этот мужчина взял в плен ее губы. Именно так. Он взял их, требовал их, захватил их, и его захват был мастерским.

Он словно говорил с ней на жарком языке, который она едва могла понять. Дразнил, соблазнял, уговаривал. Его язык…

Ее пронзили воспоминания о Муре.

Грандистон отступил, настойчиво глядя на нее:

– Нет?

Нужно ответить «нет».

– Извините. Я не знаю… Мы незнакомы. Нам не следует…

Она шевельнулась в его руках. Он не отпустил ее, но и не притянул к себе.

– Не следует, – согласился Грандистон. Он повернул ее лицо к себе, его большая рука, нежная и теплая, легла на ее щеку. – Но вы хотите?

Нет. Нужно это сказать, но он ничем не напоминал Мура, его заботливость, его мягкость так отличаются, и все ощущения совсем другие. Ожидание вместо страха, восхищение вместо отвращения.

– Тогда расслабьтесь, дорогая, и позвольте доставить вам удовольствие.

Он прижал ее к себе. И снова поцеловал. Казалось, Грандистон мог делать с ней все, что пожелает. Когда они целовались, он сел и усадил ее к себе на колени. Прижавшись теснее, Каро положила руку ему на затылок и зарылась пальцами в его волосы.

Невероятно. Опьяняюще! Она могла делать это вечно и умереть счастливой.

Его рука легла на ее ногу. Под юбками! А она целовалась, целовалась, целовалась!

Каро напряглась, следя за вторжением: теплая рука скользнула вверх мимо подвязки к нагому бедру.

А он все еще целовал ее… скользя рукой там и тут и – о Боже! – между… Дрожь охватила Каро, пробираясь в душу. Она сейчас должна запротестовать, отпрянуть, бежать…

Она не могла…

По крайней мере, не сейчас.

Их рты все еще слиты, но теперь его губы лишь дразнили, будто в преднамеренном контрасте со смелостью его другого исследования, его прикосновения к столь чувствительному месту, что все ее тело дернулось.

Его пальцы скользнули глубже, и любые следы бунта рухнули. Каро прильнула к нему, словно чтобы удержать. Ее сердце галопировало, она задыхалась.

Это было шокирующе. Греховно.

– Вы хотите, чтобы я остановился?

Каро только сейчас сообразила, что Грандистон замер и озадаченно смотрит на нее. Но его рука все еще лежала между ее бедрами, его пальцы все еще обладали ею. Но так мягко, так нежно.

Так сладко, порождая и одновременно успокаивая интенсивную боль.