14 марта, пока мы находились в Аннемассе, генералу Лемницеру пришло послание от фельдмаршала Александера, где утверждалось, что Советы желают присылать представителей на любые переговоры, ведущиеся в Швейцарии. Лемницер послал ответ, где говорилось, что не будет возражений, чтобы к нам присоединился один русский, если он может говорить по-английски. (К счастью, мы тогда не знали, что Советы рассматривали вопрос о направлении в Швейцарию трех генералов.) На какое-то время вопрос стал чисто техническим. Как переправить русского генерала в Швейцарию? В то время у России не было дипломатических отношений со Швейцарией, а для русского нелегко прикинуться британцем или американцем, чтобы проехать в страну. Любой слух о том, что хотя бы один советский офицер тайно ввезен в Швейцарию, вызвал бы грандиозную сенсацию во всей стране и серьезно повредил бы всем нам, в частности – Вайбелю.
Поскольку у нас не было точных сведений о решении русских, мы решили отложить эту проблему и заняться более насущными делами, одним из которых был вопрос о том, какими легендами Лемницер и Эйри будут пользоваться в Швейцарии. Невозможно было использовать их истинные имена и звания и сфабриковать некое невинное объяснение их поездки, вроде обмена пленными, закупок для армии и так далее. Любой проницательный газетчик сообразил бы, что такие заслуженные генералы не поедут в Швейцарию с заданием подобного рода. Они должны быть кем-то еще, но кем? И с какими удостоверениями личности? В конце концов мы сошлись на том, чтобы дать им карточки-пропуска двух старших сержантов группы УСС, которые расстались с ними несколько неохотно, видя, как тают на глазах шансы провести отпуск в Швейцарии с пожиранием швейцарского шоколада и швейцарского сыра. Но приказ есть приказ. Так что Лемницер стал Николсоном, а Эйри стал Макнили, и на шеях у них висели карточки-пропуска, это подтверждающие.
Но, чтобы попасть в Швейцарию, им было необходимо не просто нацепить позаимствованные карточки-пропуска. В те дни швейцарские пограничники часто доскональным образом допрашивали приезжающих, и американские солдаты-отпускники не составляли исключения. Швейцарцам, к примеру, было известно, что американские солдаты намертво знают свой личный номер. Любое колебание в ответе на вопрос о номере было смерти подобно. Колеблющийся, очевидно, был самозванцем. В итоге генералы Лемницер и Эйри принялись запоминать личные номера двух сержантов, чтобы отвечать их безошибочно. Они также заучивали вкратце биографии парней, которых они изображали. Генерал Лемницер, в качестве Николсона, имел нескольких детей и жил на Лонг-Айленде. Намного меньше походило на правду, что генерал Эйри, с его четко выраженным британским произношением, должен был быть уроженцем Нью-Йорка, как Макнили. Когда они наконец дружно выступили, чтобы пересечь швейцарский пограничный пост, Лемницер пошел первым, и расспрашивали его весьма тщательно, так что генерал Эйри, ожидавший позади, слегка занервничал. Генерал Лемницер прошел освидетельствование, назвав свой личный номер без запинки. Когда дело дошло до генерала Эйри, к огромному облегчению последнего, ему задали всего два вопроса и позволили пройти.
Старшие помощники из УСС, сопровождавшие генералов, должны были проходить под своими подлинными именами. Вся команда перешла границу 15 марта и выехала в Берн. Оба генерала остановились в моей квартире. Берн – небольшой город, и мы решили, что для них безопасней провести день, глядя из окна на чудесный вид Альп либо слушая радио, и выйти на улицу, лишь когда стемнеет. Мы ждали сообщений от Вольфа.
Глава 8
Тайная встреча в Асконе
На протяжении всей войны в распоряжении Гаверница находились два уникальных участка поместья, принадлежавшего его зятю Эдмунду Г. Штиннесу, который из-за несогласия с политикой Гитлера эмигрировал в США вместе с семьей. Поместье было расположено в Асконе, у озера Маджоре, в Тицино, итальяноговорящем кантоне трехъязычной Швейцарии. В поместье была вилла прямо у озера и еще одна – в некотором отдалении на холме. Именно в тишине этого убежища Гаверниц выполнял большую часть своей секретной работы.
Рядом располагалось Локарно, прославленное после Первой мировой войны попытками установления мира. Международная мирная конференция вовсе не случайно проходила в 1925 г. именно в Локарно. Тихое озеро среди возвышающихся горных вершин создает атмосферу безопасности и спокойствия. Когда мы прибыли туда в 1945 г., было трудно поверить, что к северу и югу от этих гор громыхает война. Все вокруг дышало миром и сияло красотой.
Если уж было суждено состояться тайной встрече между союзниками и немецкими генералами, как мы это планировали, то это место было для нее идеальным.