Читаем Тайная капитуляция полностью

У Вольфа пока не было разговора с Гиммлером, но он понимал, что теперь ему скоро придется давать объяснения. Вот какие предложения он изложил в письме, переданном нам через Парильи. Якобы мы, союзники, должны вернуть ему высокопоставленных немецких пленных, равных по важности Парри, поэтому Вольф мог бы сказать, что лишь хотел организовать обмен пленными. Вольф попросил нас доставить к нему, если это возможно, оберштурмбаннфюрера Вюнше, личного друга и любимого адъютанта Гитлера, взятого в плен во Франции. Приближался день рождения Гитлера, и Вольф мог бы объяснять, что он лично и втихую занимался делом Парри, чтобы сделать сюрприз фюреру ко дню рождения. Если мы не сможем освободить Вюнше, то не могли бы мы что-то организовать с другими высокопоставленными нацистами, находящимися в тюремных камерах Франции или Англии?

Что меня здесь поразило, если, конечно, моя оценка была правильной, так это импульсивность поведения Вольфа. Он с помощью Гарстера освободил Парри, несомненно ожидая, что слухи об этом просочатся в Берлин, и в то же время ничего не сделал, чтобы прикрыть себя. Теперь сведения просочились, он попал, или попадал, под удар, и лишь теперь он начал спешно выдумывать запоздалые объяснения для того, что он сделал. Либо он считал себя более могущественным, чем был на самом деле, либо надеялся, что поддержка Гиммлера, а возможно, Гитлера, будет столь сильной, что все сойдет с рук. Или же, что было бы самым худшим, он просто не думал ни о чем наперед.

Это была одна проблема. Другая была проще, но беспокоила куда больше. Вернувшись в свой штаб в Фазано, Вольф сразу же созвонился со штабом Кессельринга, расположенным тогда в Рекоаро, дальше к востоку. От генерала Рёттигера, начальника штаба Кессельринга, Вольф услышал потрясающую новость: Кессельринг был вызван в ставку фюрера в тот же день (8 марта), когда Вольф выехал в Швейцарию, чтобы встретиться со мной. Прошел слух, что Кессельрингу поручат командование Западным фронтом, дабы сделать то, что не смогли сделать Клюге, Роммель, Рундштедт и Модель, – остановить американо-британский паровой каток, который сейчас выпихивал немцев за Рейн. Рёттигер не знал, кто примет у Кессельринга командование в Италии.

Парильи принес нам еще одну весточку от Вольфа: Муссолини рассматривал план побега в Испанию.

Парильи закончил свой холодный ужин и доклад почти одновременно. Пока он говорил, я отметил себе три-четыре вопроса Вольфу. Теперь я спросил, не желает ли он вернуться к Вольфу первым же утренним поездом из Люцерна. Ночью поездов больше не было. Он ответил утвердительно.

Мои вопросы были следующими: если Кессельринг не вернется, готов ли Вольф попытаться убедить его преемника сдаться нам? Если преемник откажется или будет недоступен, готов ли Вольф действовать в одиночку? Какие силы и какие области он контролирует, чтобы их можно было передать союзникам? Что он станет делать, если ему самому прикажут отчитаться перед Берлином? Парильи запомнил вопросы. Затем мы расстались.

Гаверниц и я вернулись в Берн на машине рано утром 12 марта. Было пасмурно и холодно. Дороги были покрыты снегом, а мы были подавлены. В довершение ко всем неприятностям мы безнадежно заблудились. Швейцарские дорожные знаки были убраны в самом начале войны из опасения германского вторжения. Днем мы ориентировались, поскольку знали приметные места на дороге, теперь мы были вынуждены ехать по звездам. В какой-то небольшой деревне мы тщетно стучались в дверь за дверью, надеясь разбудить кого-нибудь из местных, кто указал бы нам дорогу. Но швейцарские фермеры спят крепко, и никакого отклика мы не добились. В конце концов – не понимаю, как нам это удалось, – мы попали в Берн перед самым рассветом.

Времени на сон не было. Нам надо было разослать сообщения и, прежде чем их рассылать, решить возникшие проблемы. Наши шифровальщики и секретари, придя в офис после хорошего сна и плотного завтрака, были изумлены, обнаружив нас с Гаверницем уже на работе, небритых, варящих кофе на довольно хилой электрической плитке, которую держали именно для таких чрезвычайных случаев. С тех пор как мы последний раз вышли из дверей этого офиса, судьба перевернула все с ног на голову. С большой неохотой я решил, что лучше всего предложить Казерте, чтобы они задержали отправку военных представителей от фельдмаршала Александера. Что толку было им приезжать просто ради прогулки и беседы со мной? Затем мы разослали в Лондон и Париж телеграммы с просьбой постараться установить место пребывания друга Гитлера, Вюнше, по слухам находящегося в плену, с тем чтобы в случае, если освобождение Парри вызовет слишком много разговоров, мы могли бы представить его как обмен.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии