Тайная капитуляция

У Вольфа пока не было разговора с Гиммлером, но он понимал, что теперь ему скоро придется давать объяснения. Вот какие предложения он изложил в письме, переданном нам через Парильи. Якобы мы, союзники, должны вернуть ему высокопоставленных немецких пленных, равных по важности Парри, поэтому Вольф мог бы сказать, что лишь хотел организовать обмен пленными. Вольф попросил нас доставить к нему, если это возможно, оберштурмбаннфюрера Вюнше, личного друга и любимого адъютанта Гитлера, взятого в плен во Франции. Приближался день рождения Гитлера, и Вольф мог бы объяснять, что он лично и втихую занимался делом Парри, чтобы сделать сюрприз фюреру ко дню рождения. Если мы не сможем освободить Вюнше, то не могли бы мы что-то организовать с другими высокопоставленными нацистами, находящимися в тюремных камерах Франции или Англии?

Что меня здесь поразило, если, конечно, моя оценка была правильной, так это импульсивность поведения Вольфа. Он с помощью Гарстера освободил Парри, несомненно ожидая, что слухи об этом просочатся в Берлин, и в то же время ничего не сделал, чтобы прикрыть себя. Теперь сведения просочились, он попал, или попадал, под удар, и лишь теперь он начал спешно выдумывать запоздалые объяснения для того, что он сделал. Либо он считал себя более могущественным, чем был на самом деле, либо надеялся, что поддержка Гиммлера, а возможно, Гитлера, будет столь сильной, что все сойдет с рук. Или же, что было бы самым худшим, он просто не думал ни о чем наперед.

Это была одна проблема. Другая была проще, но беспокоила куда больше. Вернувшись в свой штаб в Фазано, Вольф сразу же созвонился со штабом Кессельринга, расположенным тогда в Рекоаро, дальше к востоку. От генерала Рёттигера, начальника штаба Кессельринга, Вольф услышал потрясающую новость: Кессельринг был вызван в ставку фюрера в тот же день (8 марта), когда Вольф выехал в Швейцарию, чтобы встретиться со мной. Прошел слух, что Кессельрингу поручат командование Западным фронтом, дабы сделать то, что не смогли сделать Клюге, Роммель, Рундштедт и Модель, – остановить американо-британский паровой каток, который сейчас выпихивал немцев за Рейн. Рёттигер не знал, кто примет у Кессельринга командование в Италии.

Парильи принес нам еще одну весточку от Вольфа: Муссолини рассматривал план побега в Испанию.

Парильи закончил свой холодный ужин и доклад почти одновременно. Пока он говорил, я отметил себе три-четыре вопроса Вольфу. Теперь я спросил, не желает ли он вернуться к Вольфу первым же утренним поездом из Люцерна. Ночью поездов больше не было. Он ответил утвердительно.

Мои вопросы были следующими: если Кессельринг не вернется, готов ли Вольф попытаться убедить его преемника сдаться нам? Если преемник откажется или будет недоступен, готов ли Вольф действовать в одиночку? Какие силы и какие области он контролирует, чтобы их можно было передать союзникам? Что он станет делать, если ему самому прикажут отчитаться перед Берлином? Парильи запомнил вопросы. Затем мы расстались.

Гаверниц и я вернулись в Берн на машине рано утром 12 марта. Было пасмурно и холодно. Дороги были покрыты снегом, а мы были подавлены. В довершение ко всем неприятностям мы безнадежно заблудились. Швейцарские дорожные знаки были убраны в самом начале войны из опасения германского вторжения. Днем мы ориентировались, поскольку знали приметные места на дороге, теперь мы были вынуждены ехать по звездам. В какой-то небольшой деревне мы тщетно стучались в дверь за дверью, надеясь разбудить кого-нибудь из местных, кто указал бы нам дорогу. Но швейцарские фермеры спят крепко, и никакого отклика мы не добились. В конце концов – не понимаю, как нам это удалось, – мы попали в Берн перед самым рассветом.

Времени на сон не было. Нам надо было разослать сообщения и, прежде чем их рассылать, решить возникшие проблемы. Наши шифровальщики и секретари, придя в офис после хорошего сна и плотного завтрака, были изумлены, обнаружив нас с Гаверницем уже на работе, небритых, варящих кофе на довольно хилой электрической плитке, которую держали именно для таких чрезвычайных случаев. С тех пор как мы последний раз вышли из дверей этого офиса, судьба перевернула все с ног на голову. С большой неохотой я решил, что лучше всего предложить Казерте, чтобы они задержали отправку военных представителей от фельдмаршала Александера. Что толку было им приезжать просто ради прогулки и беседы со мной? Затем мы разослали в Лондон и Париж телеграммы с просьбой постараться установить место пребывания друга Гитлера, Вюнше, по слухам находящегося в плену, с тем чтобы в случае, если освобождение Парри вызовет слишком много разговоров, мы могли бы представить его как обмен.