Тайна золота Фидеи

Мать Глеба с горя запила. С работы ее тоже выгнали. Все друзья семьи отвернулись от опального профессора. Все эти события “цвели и пахли” на фоне полного безденежья.

В какой-то из таких нерадостных дней. Глеб встретил своего одноклассника Юру. Еще в школе Глеб неоднократно защищал от нападок пацанов тщедушного, болезненного Юрку. Одноклассник знал ситуацию Глеба и, помня, как тот выручал его, протянул руку помощи. Юра на тот момент занимался валютными махинациями, антиквариатом и перевозом крупных сумм денег за хороший процент. Юра сначала давал Глебу мелкие поручения, а потом все более серьезные, видя в нем надежного напарника. Безусловно, это был риск, но у Глеба не было другого выхода.

Юра часто давал Глебу какие – то вещицы, которые тот носил в антикварную лавку.

Хозяином лавки был старый еврей. Звали его Моисей Абрамович. Это был мужчина очень интеллигентной наружности, без семьи, без детей и вредных привычек, и с совершенно неповторимым одесским колоритом. Моисей Абрамович часто любил вспоминать свою любимую Одессу, Мясоедовскую улицу с неповторимыми одесскими двориками, и всем известную первую в Российской империи церковь Баптистов, которую из-за схожести форм с Собором Парижской Богоматери местные прозвали в шутку «Нотер-Дам де Молдованка». Церковь выглядела, как новенькая, хотя ей было лет и лет.

Многие улицы на Молдованке названы в честь купцов, которые проживали здесь. Улица Болгарская названа так не потому, что на ней жили болгары, их там в помине не было, а потому что на ней жил купец Болгарин по фамилии, Мясоедовская в честь купца Мясоедова. Рассказывал Моисей Абрамович и про то, как Мишка Япончик ставил свой лимузин около ворот его двора. А на улице Пишенина проживала Анна Ахматова, будучи еще Анечкой Горенко. Отец Анечки был моряком и человеком легким на подъем, вот и менял место жительства постоянно. Глеб мог часами слушать про Одессу. Про ее улицы и подворотни, впечатляющие ничуть не меньше, чем узкие улочки Львова или парадные проспекты Старого Петербурга. Моисей Абрамович так описывал свой город, что казалось, он воочию видит украшенные лепниной арки с облетевшей штукатуркой, старые дворики, виноградную лозу, которая словно паутина заплела стены, лестницы разной высоты и кривизны, путаницу бельевых веревок и соседей, болтающих друг с другом, высунувшись из распахнутых окон, котов, лениво наблюдающих за всем этим из тени деревьев, шикарные рестораны и величавый Одесский оперный театр. Помимо историй Моисей Абрамович показывал всякие разные раритетные вещицы. Он никогда не говорил, откуда они появились у него, но историю вещиц рассказывал всегда с удовольствием, причмокивая губами и надев на нос пенсне, повторяя «Сочный хфрукт».

К слову сказать, Глеб был красивый парень. Большие зеленые глаза, правильный маленький нос, немного вьющиеся волосы делали его облик ярким и запоминающимся. Девушкам он нравился и зная это, он пользовался их вниманием без зазрения совести. Ко всему прочему его веселый характер и юмор дополнял математический склад ума. С Моисеем Абрамовичем они частенько засиживались за шахматными партиями. Старик очень радовался, когда умудрялся выигрывать у Глеба. При этом не догадываясь, что тот просто поддается старику, желая сделать ему приятно.

Вот и в этот раз Глеб прибежал к антиквару и увидел у него очень красивую девушку. Это была Рита. Красотка с шикарной фигурой и с длинными черными волосами. Она оценивающе посмотрела на Глеба. Тот впервые в жизни смутился. Он сразу понял, что Рита не просто красивая девушка, он рассмотрел в ней коварную хищницу. Женщину, знающую себе цену. Глеб понял, что девушка имеет тоже какие-то дела с антикваром, и это еще больше распалило его интерес к ней. Поведение Глеба не осталось незамеченным со стороны Моисея Абрамовича.

– Не делайте мне нервы, молодой человек, где у нас случилось? – Моисей Абрамович посмотрел на Глеба поверх очков.

– Пара незаметных пустяков, – парировал ему Глеб. – Один марвихер дал мне эту вещицу и велел прицениться.

– Так не томите. Дайте мене то, ше надо посмотреть.

Рита с интересом слушала их диалог. Она только частично понимала, о чем идет речь. Глеб достал из кармана коробочку и выложил на стол золотые часы.

– Он мне хотел дать еще брюлы и бранзулетку. Но голда от взятки с понтами я не хочу. И потом идти паровозом и пену гнать.

– Косяк запороть всегда успеете, молодой человек. А то, ше вы мне принесли, полова чистой воды. Мансы дешевого фраера.

Моисей Абрамович вертел в руках часы.

– Если это золото, тогда я никто иной, как родственник Юлия Цезаря. – Моисей Абрамович откинулся на стуле и смотрел на Глеба, часто моргая глазками и хитро улыбаясь.

– М-да, марцепанов нема, – тяжело вздохнул Глеб.

– Мине нарушают праздник, ше б земля его выбросила. Вот и поимею дулю с маком.

– Ойц! Не будем размазывать кашу по чистому листу. Сегодня такой подвиг не стоит и копейки.

– Вот нам и ихней бекицер, – усмехнулся Глеб. – Надоели мне чужие ошметки.

Оглянувшись на Риту с озорным выражением лица, он совершенно без жаргона добавил: