Тайна жемчужной леди

– Я ей все… имени своего родного на контору не пожалел…а она чаю жадничает…, и вообще ее очередь была ходить…уйду…сгину в расцвете лет…плакать будете и каяться, ан нет! Не будет у вас уже Шнырюшки! И конторки без меня не будет! Вот так вот! – к концу причитаний Шнырь совсем разошелся и уже во весь голос декламировал надгробные речи.

Хотя в чем-то он все-таки прав. Наше агентство носит его имя. Я решила, что ведьме-детективу крайне важно сохранить свое инкогнито для работы, а уж Крису, потомственному аристократу, наследнику знаменитой на все королевство семьи огненных магов, светить фамилию совсем ни к чему. Так мы с ним и превратились в две загадочные «К» после знаменитого Шныря.

Вообще-то у нас агентство что надо, на уровне так сказать. Есть все, что необходимо для работы двух молодых детективов и одного чертового (в прямом смысле этого слова) сотрудника.

Я оглянулась. Крис сидел, откинувшись на спинку стула со скрещенными на груди руками, хитро прищуривался и что-то выговаривал Шнырю. Его золотые волосы были, как всегда, прекрасно уложены, а кипенно белая рубашка за полдня совершенно не измялась. Умение друга в любых обстоятельствах выглядеть безупречно всегда вызывало во мне искреннее восхищение. Он лениво покачивался на стуле, отталкиваясь от пола длиннющими ногами. Чертяка ему нехотя кивал и соглашался. Ну, все понятно, очередная лекция от Криса на тему что такое «хорошо» и что такое «плохо». Он все еще не терял надежды сделать из Шныря «приличного человека».

Упрямство – родовая черта баронов Карье и Крис унаследовал ее с лихвой.

Пока барон и чертяка дружески переругивались, а я расставляла на столе заварник с чашками, зазвонил дверной колокольчик и в контору вошли.

Глава 2. Светлая леди в темных тонах

Мы втроем встрепенулись и посмотрели в сторону двери. К нам, мелкими, тщательно выверенными шажками, шла молодая женщина. Ее пробирала мелкая дрожь и в целом дама напоминала молодую самку оленя, готовую сигануть в кусты при малейшем намеке на опасность. Складывалось впечатление, что она не уверена в том, куда и зачем идет и поэтому ей приходится обдумывать каждый следующий шаг. Когда леди приблизилась на достаточное расстояние, я смогла рассмотреть незнакомку получше. Волосы цвета темной карамели были стянуты в высокий пучок на затылке. Платье из плотной темно-синей шерсти заковало ее изящную фигуру, словно в броню, от подбородка до кончиков ног. Абсолютно немыслимое количество мелких пуговиц тянулось от глухого воротника-стойки почти до середины бедер. Даже под страхом неминуемой смерти я не смогла бы заставить себя надеть что-нибудь подобное. Наверняка она не менее часа тратит только на застегивание-расстегивание этих тканых доспехов.

Девушка всхлипнула, и я перевела взгляд на лицо. Ее можно было назвать красавицей, если бы следы глубокой усталости так отчетливо не выделялись на молодом лице. Под глазами залегли черные тени, вместо здорового девичьего румянца глубокие щечные впадины. Казалось, что женщина уже продолжительное время ничего не ест и совсем не спит. Из-за старомодного платья и манеры стягивать волосы, молодую леди можно было принять за бодрую старушку не далее, как с двадцати шагов.

Между тем, посетительница тихонько подошла к нашему столу, но заговорить по-прежнему не решалась. Первым из нашего немого трио пришел в себя Крис. Он задвинул стул с объевшимся Шнырем подальше в портьеры и, указав на сводное место, пригласил незнакомку присесть.

– Прошу Вас, миледи, не стесняйтесь. Чаю? – друг незаметно мне кивнул и, поставив перед посетительницей чашку с дымящимся напитком, я присела рядом.

Пауза затягивалась, но мы не торопились. Молча пили чай, стараясь не разглядывать гостью. Иногда, человеку нужно дать время, чтобы он собрался с духом и решился на какие-то действия. Мы ведь не полицейские, чтобы давить и выбивать показания силой. Любой, уважающий себя детектив знает, что действие нахрапом ни к чему хорошему не приведет. Наш метод – это терпение и деликатность. Именно поэтому мы с Крисом тихо ждали, пока незнакомка соберется с силами. Девушка, не глядя на нас, отхлебнула горячий чай. Она дрожала и фарфор жалобно зазвенел в ее руках. Леди кивнула своим мыслям, шмыгнула и решительно произнесла:

– Мое имя Элизабет Кроун.

В гробовой тишине раздался глухой удар, а затем тихие нецензурные бормотания. Гостья вздрогнула и покосилась в сторону звука. Мы с Крисом изумленно повернулись к портьерам. Оказалось, это Шнырь свалился со стула, когда узнал, кто к нам пришел. Еще бы, ведь фамилию Кроун в нашем городе не знал только какой-нибудь глухонемой приезжий, да и то ему быстро бы объяснили, что к чему.