Тайна жемчужной леди

Святые ежики! Увлекшись взаимным обливанием помоями, я совершенно забыла, что должна подсадить Тэтчерду наше «подслушивающее устройство». Вариант с герцогиней не рассматривался в принципе. Максимальный контакт, который с ней возможен – это поцелуй руки. И то, только если сама подаст. Приближаться к столь высокородным особам преклонного возраста можно только в трех случаях: если ты член семьи, если ты король или королева, либо если тебе сами распахнули объятия. В остальных случаях это строжайше запрещено и за нарушение можно угодить в тюрьму. Закон о неприкосновенности (в прямом смысле этого слова) глав родовитых семей приняли в королевстве уже давно, в целях сохранения магии. Когда Великое королевство оказалось втянуто в войну против темнейших, маги, как основная боевая сила, встали на защиту наших рубежей. Многие тысячи погибли. Не редко выкашивались целые семьи представителей самых разных магических сфер. Например, за годы войны были полностью истреблены чародеи. Одни из самых сильных в мире представителей, способные силой мысли преобразовывать внутреннюю магию во что угодно, были просто стерты с лица земли как вид. Почти истребили стихийников и погодников, всех кто своей магией мог нанести ощутимый урон и повлиять на исход войны. Представителей этой магии остались единицы, поэтому корона так о них заботится. Родовая магия – величина непостоянная. Ее можно уменьшить или приумножить, или лишиться совсем. Все зависит от количества ее ныне живущих представителей. Изменяясь и очищаясь с возрастом носителя, магия преобразовывается из количественной в качественную и помещается в родовой сосуд. Иными словами, чем больше магов в семье доживет до глубокой старости и, отходя в мир иной, отдаст свои силы родовому артефакту, тем сильнее становится род в будущем. Если члены семьи умирают молодыми, их магия погибает вместе с ними, поскольку не является достаточно чистой и сильной, чтобы выдержать перемещение в хранилище. Таким образом, с каждым поколением магия рода слабеет и со временем вырождается полностью, оставляя своих представителей обычными людьми без каких-либо способностей.

Поэтому корона так печется о неприкосновенности родовых старейшин. А я не член семьи, не королева и герцогиня вряд ли добровольно распахнет мне объятия. Так что этот вариант исключаем полностью. Но и подходить к отвратительному следователю мне совершенно не хочется, да и странно это будет выглядеть после нашего столь «теплого» знакомства. Остался только один вариант, пусть Шныря подбросит Крис. А что? Подойдет похлопать по плечу бравого полицейского и обнимет разок невзначай. В данной ситуации, мне кажется, это наилучший выход. Я уже собиралась озвучить свою гениальную идею другу, как вдруг меня окликнули, вырывая из мыслительного процесса:

– …Кира, вы не против? – спросила леди Элиз.

– Что? Простите, слишком задумалась и пропустила вопрос, – я почувствовала себя неловко от собственной невнимательности.

Она понимающе улыбнулась и повторила:

– Я говорю, что хотела бы показать Крису библиотеку, он интересовался ею утром. Вы не против, если после обеда я заберу его у вас ненадолго?

Стыц тебе в кепочку. Вот и прогорел план по привлечению Криса. Придется уступить молодой герцогине и действовать самостоятельно.

– Конечно, о чем разговор, – любезно ответила я.

Остаток обеда я собирала всю свою силу воли в кулак, чтобы заставить себя подойти к Тэтчерду и не придушить его на месте. После трапезы великая герцогиня предложила гостям выпить кофе на террасе, а сама отправилась к прислуге с новыми указаниями. Крис и леди Элиз от кофе отказались и сразу ушли в библиотеку, а мы с Тэтчердом остались на террасе в сомнительно приятной компании друг друга. Я прилепила на лицо самую ослепительную из своих улыбок и с максимально доброжелательным видом подошла к следователю:

– Как вам здесь нравится? – спросила я, чтобы хоть как-то начать разговор.

Мужчина посмотрел на меня и нахмурился:

– Мисс Кирстон, вам плохо?

– С чего вы взяли? – удивилась я.

– Мне кажется, что у вас челюсть судорога свела, – серьезно проговорил он.

Моя улыбка тут же увяла. Ах, ты ж, бобик4 казенный! Я ему тут улыбаюсь, а он обзывается! Держись Кира, ты должна быть доброжелательной. Его нельзя бить. И проклинать тоже нельзя. Во всяком случае, не сейчас.

– Что вы, мне хорошо, – проскрипела я, – пожалуйста, зовите меня Кирой.

– Ладно, – коротко отозвался следователь.

– А вас? – уточнила я.

– Что меня? – не понял он.

– Вас как называть? – он специально меня дразнит что ли?

– Все называют мистер Тэтчерд, – он подошел к одной из колонн террасы, прислонился спиной и скрестил ноги.

– Но у Вас же есть имя. Я сказала вам свое, разрешила называть себя по имени, джентльмен бы сделал то же самое в ответ, – я нетерпеливо стала постукивать ножкой. Этот полицейский раздражал. Терпи Кира, терпи. Нет, ну что за чурбан.

– А с чего вы взяли, что я джентльмен? – усмехнулся он и сложил руки на груди, – и зачем вам так нужно знать мое имя?