Тайна трех: Египет и Вавилон

В городах уснувших бродят,
В узких улицах ночных…
Плачут совами на крышах…
Нет замка им, нет запора…
Проползают под дверями,
Как ужи, и тонким свистом
Свищут в скважины замков…
(Ungnad. Rel. d. Babyl., 285)

Здесь шабаш ведьм уже начинается.

XXXIV

Вавилон — родина бесов, но и ангелов тоже.

Lamassu— наши ангелы-хранители; kherubu — херувимы. Если эти святые видения, запечатленные в сердце нашем с младенчества, говорят о каких-то подлинных сущностях, то мы не должны забывать, что Вавилон их первый ощутил.

XXXV

В Египте Человекобожество еще не отделено сознательно от Богочеловечества, и потому невинно; в Вавилоне — уже начало сознания — начало вины.

XXXVI

Весь Вавилон строится, как «вавилонская башня» — zikkurrat. «Строить в небо ступени», лестницу в небо, и значит по-вавилонски строить зиккуррат (Ieremias. Handbuch, 327). «Построили башню, чтобы взойти на небо, ut in coelum conscenderent» (Alexand. Polyhist).

Смысл вавилонской башни — двойной, вопрошающий: с Богом или против Бога?

XXXVII

«И увидел во сне: вот лестница стоит на земле; и вот, ангелы Божии восходят и нисходят по ней… Иаков пробудился от сна своего и сказал: истинно, Господь присутствует на месте сем; а я и не знал! И убоялся, и сказал: как страшно место сие! это не иное что, как дом Божий, врата небесные» (Быт. XXVIII, 12–17). Bab-El, Вавилон и значит «Врата Небесные», «Врата Божии».

Вот почему на вавилонской башне «невеста божия», enitu ждет Жениха.

Таков смысл Вавилона богочеловеческий, а вот и человекобожеский.

«Первые люди, возгордясь силою и величием своим, стали презирать богов и построили высокую башню там, где ныне Вавилон. Башня уже почти касалась вершиною неба, когда внезапно ветры помогли богам и опрокинули башню на строителей», — сообщает Бероз древневавилонский миф (Fragm. XV–XVI).

И в Талмуде почти тот же миф: «Люди, строившие башню, говорили: пойдем войною на Бога» (Midrasch Tanchuma Noach). — «И метали стрелы в небо, и падали они, обагренные кровью. И, видя то, люди говорили: ныне убили мы всех, кто там на небе» (Sefer Hajaschar).

Смысл Вавилона человекобожеский угадали и пророки Израиля. «Взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой, буду подобен Всевышнему» (Ис. XIV, 13–14). «Как упал ты с неба, Денница сын зари!» (Ис. XIV, 12).

Может быть, туда же, на восток, где Вавилон, устремлены были и очи Сына Человеческого, когда видел Он «сатану, спавшего с неба, как молния».

XXXVIII

В наши дни пытается человечество достроить башню вавилонскую, и Достоевский говорит о ней почти так же, как пророк Исаия. И двойной, вопрошающий смысл ее тот же: с Богом или против Бога? Увидим ли мы с высоты ее звезду Вифлеемскую, как мудрые звездочеты, или внезапная буря снова опрокинет башню на безумных строителей?

XXXIX

Какой-то мировой катаклизм, то, что мы называем «потопом», живо помнят многие народы Азии, Европы, Америки; но живее всех — Вавилон. Недаром в сердце Гильгамеша, великого вавилонского эпоса — Потоп.

Знание есть «воспоминание» (Платона). И будущее можно знать — «вспоминать», как прошлое. Вавилон первый вспомнил конец мира бывший и познал — будущий.

XL

Двенадцать клинописных дощечек «Гильгамеша» найдены в развалинах ниневийских дворцов, в Ассурбанипаловом книгохранилище. На одиннадцатой — сказание о потопе.

То же сказание в Бытии; но Бытие записано не ранее VIII века до Р. X., а шумерийский «Гильгамеш» относится не позже, чем к XXV веку, и, может быть, повторяет древнейший подлинник.

XLI

От этих глиняных дощечек, густо усыпанных острыми гвоздями клинописи, кажется, все еще веет страшным запахом потопных вод.

XLII

В одном из древнейших отрывков изображаются бедствия допотопного мира. Дощечка сломана, клинья полустерты. Но вот что можно прочесть:

…Когда третий год наступил,
Взбунтовались люди в городах своих…
Когда четвертый год наступил,
Истощились хлебные житницы…

Далее сломано, несколько строк выпало. В них, должно быть, повествовалось о страшном голоде, следствии всемирной войны и всемирного бунта. И опять можно прочесть:

…Люди, как тени, бродят по улицам.
Когда пятый год наступил,
Дочь косится на мать подходящую,
Мать дверей не отворяет дочери;
Дочь наблюдает за весами матери,
Мать наблюдает за весами дочери.
Когда год шестой наступил,
Люди людей пожирали от голода…
Мать дитя свое изготовила к трапезе…
(Cuneiform Texts from Babyl.
Tabl. in the Brit. Mus., XV, 49)