Тайна Тюдоров

Я покосился на рану. Выглядела она довольно мерзко.

– Там, наверное, все засорилось?

– Да, но тебе повезло. Пуля лишь задела плечо, содрала кожу.

Кейт достала из сундучка банку и принялась мазать рану чем-то зеленым. Выходит, она тоже разбирается в травах. Совсем как мистрис Элис.

– Французский рецепт, – пояснила Кейт. – Розмарин, скипидар и розовое масло. Хорошо заживляет раны.

Ловкими движениями она наложила новую повязку:

– Вот теперь порядок. Не очень удобно, но потерпи. И еще несколько дней в постели без всяких возражений.

Я слегка надавил ей на кончик носа:

– Тебе лучше знать.

Кейт помогла мне одеться – рубашка, новый кожаный джеркин, короткие штаны, пояс с пряжкой и даже новенькие сапоги из кожи козленка, почти моего размера. Кейт заметила мое удивление.

– Это все Перегрин, – пояснила она. – Сапоги он раздобыл на местном рынке. И сам приоделся – купил шапку и плащ. Говорит, что собирается стать твоим слугой, когда ты разбогатеешь.

– Тогда ему придется долго ждать. – Я крутнулся на пятке. – Ну, как я выгляжу?

– Словно принц.

Кейт разложила на столике хлеб и сыр, разлила темный эль, и мы позавтракали в дружеском молчании. Но я все время чувствовал ее тревогу.

– Плохие новости? – наконец спросил я.

– Уолсингем не приносит хороших. Но я, честное слово, не знаю, что ему надо. Он просто велел привести тебя. – Она скривилась. – Я выполнила задание. Теперь в его глазах я лишь невежественная женщина. А ведь я способнее его головорезов, могу вскрывать замки и кружить головы.

– И ко всему этому у тебя есть характер. Я бы на месте Уолсингема не нарывался.

– Не нарываться – это именно то, что следует делать тебе.

Кейт посмотрела на меня, как на галерее в Гринвиче, – кажется, с тех пор прошло лет сто!

– Помни: о чем бы он ни попросил тебя, это будет опасно.

– Ты же говорила, он помогал спасать мне жизнь, – заметил я.

– Помогал. И все же твою жизнь я бы ему не доверила. Он змея. Всегда сам по себе. Даже Сесил вряд ли полностью контролирует его. – Ее голос дрогнул. – Обещай не соглашаться ни на что опасное. Я, так и быть, поеду в Хэтфилд. Но я не хочу умирать там от беспокойства за тебя.

– Обещаю! – торжественно кивнул я. – А теперь скажи, куда идти.

– Вниз по лестнице и направо. Он в кабинете, дверь из зала. А я пойду в сад развешивать белье.

Спускаясь по лестнице, я улыбался. Так хорошо было вновь оказаться в скромно обставленном загородном доме: крикливое изобилие дворцов успело порядком мне надоесть. Перед дверью в кабинет я набрал в легкие побольше воздуха.

Он сидел за столом, а Уриан положил голову ему на колени. Кейт права, Уолсингем похож на змею. Что бы там ни говорили о его роли в моем спасении, первое впечатление не изменишь. Уолсингем вселял тревогу. Он ведь следовал за мной, подобно тени, с самого Уайтхолла, наблюдая, но не вмешиваясь до самого случая на парапете. Мне не известно, что у него на уме в этот раз. Нужно не выдать своего беспокойства.

– Оруженосец Прескотт, – произнес он, продолжая ласкать пса, словно в трансе. – Я вижу, ты стремительно выздоравливаешь. Молодость и женская забота воистину творят чудеса.

О выпавшей на мою долю женской заботе он явно знал больше, чем мне хотелось бы. Неужели Уриан не чувствует подвоха в этом человеке? Будь моя воля, я приказал бы псу уйти.

– Мне передали, вы хотели меня видеть.

– Совершенно верно. – Его бескровные губы слегка подергивались. – Перейдем сразу к делу если ты не против.

– Я и не рассчитывал на приятельскую болтовню.

– А я вообще ни на что не рассчитываю. – Он перестал почесывать Уриана. – Так жить интересней. Люди всегда преподносят сюрпризы.

Уолсингем указал мне на стул напротив себя:

– Прошу садись. Мне потребуется все твое внимание.

Я подчинился без возражений, тем более плечо снова заныло. Как удается людям Сесила буквально источать тревогу и неопределенность?

– Джейн Грей и Гилфорд Дадли доставлены в Тауэр, – внезапно произнес он.

Я так и подпрыгнул на стуле:

– Арестованы?

– Нет. Это обычай: монарх должен жить там до коронации.

– Понятно, – отозвался я и добавил довольно резко: – Значит, у них все получилось. Они водрузят корону на голову этой невинной женщины во что бы то ни стало.

– Та, кого ты называешь «невинной женщиной», – предательница. Она узурпировала трон, принадлежащий другой. И бесстыдно пользуется поддержкой всех высоких сановников. До сего дня она была честна лишь в одном: Джейн Грей отказывает супругу в праве коронации вместе с ней. Семейка Дадли в ярости.

Я подавил вспышку возмущения. Пусть Уолсингем зовет Джейн Грей «предательницей» – ему так удобнее.

– А другая, – уточнил я, – это, разумеется, леди Мария?

– Разумеется. Любое изменение в порядке престолонаследия требует санкции парламента. Даже наш заносчивый герцог едва ли осмелится требовать узаконивания государственной измены. Так что по праву и завещанию Генриха Восьмого леди Мария отныне наша королева.

Я молчал, размышляя над его словами.

– Но Совет согласился поддержать Джейн? Разве герцог действует в одиночку?