Тайна сабаев

Ты никого не убьёшь. Кровь кыпчанов аху, как и кровь сабаев. Ты теперь сабай. Если прольёшь чью-то кровь, умрёшь. А мне бы не хотелось видеть твою смерть. Если придёт за Улой кто угодно, только не Камор, с которым был договор раньше, ты сможешь потребовать мою обри себе в элои, но для этого тебе придётся сразиться с другими гурами, которые тоже её пожелают. Но биться вы будете голыми руками до тех пор, пока один из вас не придавит другого к земле и не замахнётся над его головой кулаком. Это будет говорить о том, что он победил. Потому что, если б в его руке оказался патруг, он бы обязательно убил своего противника. Ты, Ллой, можешь выпустить в поединке из кыпчана сколько угодно крови, но только не убей его, иначе нам придётся убить тебя. Ты меня понял?

Ллой не ответил, а просто покачал головой. В это время подошла Ула. Лицо её по-прежнему было печальным. В руках она держала кусок шкуры.

– Я сделала тебе очигу, – обратилась она к гуабонгу, – можешь надевать её, когда захочешь.

– Наконец-то! – просиял Мбир. – Ну-ка надень подарок, хочу посмотреть на тебя.

Ллой встал на ноги и принял очигу из рук молодой вары. Он повертел её в руках, пытаясь разобраться, как эту вещь надеть на себя. Ула подошла ближе и помогла гуабонгу, никогда не носившему одежды, просунуть руку в специально сшитый проём, при этом она прижалась к его спине обеими своими грудями. От этого прикосновения Ллоя прошиб пот, хотя в пастои было довольно прохладно. Он послушно просунул руку между двумя кусками шкуры и позволил варе надеть очигу на себя. Сшитая по боку высушенными жилами убитых животных, одежда теперь покрывала правое плечо Ллоя, а так же часть его спины и груди. По низу шкура спадала ему немного ниже бёдер. Бир посмотрел на одетого гуабонга со всех сторон и с довольным видом закивал головой.

– Я думаю, тебе лучше встретить гостей в таком виде. Так ты ещё больше становишься похожим на у-рыка. А у-рык, как известно, напугает кого угодно.

Вид одетого Ллоя Уле тоже нравился, и печаль немного сошла с её лица. Вара улыбнулась краешками губ, но тут же нахмурилась и удалилась быстрым шагом. Покинув гуров у аяка, к Ллою подошёл Холдон. Он тоже внимательно оглядел его и похлопал ладонью по плечу, покрытому шкурой.

– У тебя, Ллой, вид грозного охотника. Ты будешь ещё страшнее, когда лицо твоё покроют волосы. Сегодня полный Сун, и все мы ждём гостей. Если Бека-Чир окажется прав, и Камора похитили гуабонги, ты готов сразиться с кыпчанами, что придут за Улой вместо него?

– Ула будет моей варой, даже если мне придётся сразиться сразу со всеми кыпчанами.

– Хой Маре, что в тебе столько силы! Если ты не побоялся маунта, ты не испугаешься никого. Нам бы всем хотелось, чтобы Ула стала тебе элоей и нарожала таких же сильных охотников, как ты, – вождь толкнул гуабонга в грудь и удалился.

– Пойдём к аяку, присоединимся к остальным гурам, нам всем будет, о чём поговорить, – предложил Ллою Мбир и встал.

У огня шли непринуждённые беседы об охоте, о юбурах, достигших вполне зрелого возраста, чтобы пройти испытание на предмет их готовности стать гурами, о молодых варах, которым пришло время становиться элоями кому-нибудь из кыпчанов, о запасах пищи и орудий труда и охоты. Да много ещё было вопросов, которые следовало обсудить коллективно. Разговор затянулся до глубокой ночи. Вары и молодняк давно уже спали, когда за входом в пастою раздались голоса кыпчанов.

– Вот и гости, – Холдон поднялся первым, за ним это сделали и остальные. – Посмотрим, кого к нам привела Мара.

Вождь первым двинулся к выходу, взяв с собой горящую палку из аяка.

– Я сам встречу кыпчанов.

– Можно мне пойти с тобой? – Ллой дёрнулся вперёд, но рука кого-то из охотников его остановила.

– Холдон сам встретит гостей, учись соблюдать наши обычаи, – твёрдым голосом сказал Коч – это он был тем, кто удержал не в меру ретивого гуабонга.

Вождь с факелом в руке вышел из пастои, и наступила мёртвая тишина. Было даже слышно, как громко сопит Ллой в ожидании своей судьбы. Гуабонг про себя молил Амэ, чтобы неизвестный, но уже ненавистный ему Камор стал праздничным яством в бывшем его роду, чтобы не появился он в этой пастои, чтобы не предъявил прав на Улу, иначе ему, Ллою, невзирая на аху, пришлось бы убить этого кыпчана. А Холдона всё не было и не было. Апшелоки стояли рядом спокойные и молчаливые. А что им не быть спокойными? – думалось Ллою. – Это ведь не их Улу мог отнять какой-то чужой гур, чтобы овладеть ею. Для них, что бы ни произошло, они всё равно повеселятся на сытном тое. Ллой опять дёрнулся, но теперь уже сразу несколько крепких рук удержали его.

– Ты сабай – помни это! – пальцы Коча впились в плечо гуабонга и немного привели того в чувства. – Стой и жди. Как пожелает Мара, так и будет.

Ллой подчинился, но продолжал вглядываться в темноту, стоявшую за входом в пастою, темноту, в которой растворился Холдон. Это безмолвие продолжалось довольно долго, прежде чем появились сначала отблески огня, а за ними и вождь. Он вошёл и сказал только три слова:

– Камор не придёт.