Тайна рыцарей тамплиеров

Рано утром господин де Пайен повел по святым местам тех, кто вместе с ним приехали из Европы. Они зашли в маленькую церковь, выстроенную над Гробом Господним. Еще видна была могильная плита, на которой когда-то сидел ангел. Во время оно он спросил апостолов: «Что ищете вы живого между мертвыми?» Разве не было это предостережением для многих паломников, толпившихся у Гроба Господня?

Так думал Эсташ, серьезными и внимательными глазами наблюдавший за происходящим: паломники, рыдая, падали ниц перед священной могилой, другие приводили сюда больных в надежде их излечить. Некоторые делали богатые жертвоприношения, и высокомерные священники, служившие у Гроба Господня, милостиво их принимали. Нищие просили подаяние.

Господин де Пайен привел своих друзей и на Голгофу. Здесь он опустился на колени и поцеловал землю. Поднявшись, он сказал оруженосцам:

— На этом месте на нашу землю пролилась драгоценнейшая кровь.

На следующее утро в караван-сарае иоаннитов появился адъютант короля, чтобы доставить господ на аудиенцию. Он был элегантно одет. Прошитый серебряной нитью камзол из коричневого бархата обтягивал шелковую рубашку с большим количеством складок — костюм нельзя было назвать ни европейским, ни восточным. Походка его была манерной.

— Мой господин король, — сказал он по-французски с фламандским акцентом, — пожелал милостиво принять вас.

И хотя обороты его речи были смешны, рыцари отнеслись к этому снисходительно. Господин де Сент-Омер даже спросил у него с доверительной откровенностью:

— Вы случайно не фламандец, как и я? Рад встретить в вас земляка!

Но адъютант холодно ответил:

— Фламандцем был мой отец, пришедший сюда двадцать лет назад с первыми крестоносцами. Я называю себя сирийским дворянином и ожидаю от вас того же самого.

Рыцари в смущении переглянулись. Собравшись с мыслями и почистив свою одежду, они последовали за нетерпеливым посланцем короля. С отсутствующим выражением лица он повел их в крепость, граничившую с Яффскими воротами. Она называлась Башня Давида.

Оруженосцы наблюдали за господами, открыв рты. Манеры адъютанта им не понравились. А вдруг и король ведет себя так же? Качая головами, они вернулись к лошадям и продолжили чистить их скребницами. И тут Пьер взял Эсташа за руку и сказал:

— Пойдем со мной. Я каменотес и хочу посмотреть, как здесь на Востоке укладывают камни при постройке башен и стен.

Иерусалим стоит на нескольких холмах, разделенных впадиной, идущей с севера на юг. Он возвышается над долинами, окружающими его с востока, юга и запада. Мощная стена с бесчисленными башнями опоясывает все части города.

Пьер и Эсташ видели с этой стены далеко простирающуюся холмистую местность, где паслись на скудной траве овцы и верблюды, и крестьяне в белых головных платках работали на крошечных участках земли.

В пределах города Храмовая площадь возвышалась над низкими жилыми домами, как прямоугольный поднос. Со стены друзья увидели на этом подносе большой золотой шар и серебряный шар несколько меньших размеров, словно солнце и луна упали сюда с небес. Когда же они пришли на Храмовую площадь, шары оказались куполами. Золотой венчал такое великолепное здание, подобного которому невозможно было увидеть на Западе. В сине-зеленой роскоши красок он парил над площадью. Толпы людей стекались на площадь и расходились. Пьер узнал от какого-то молодого человека, что это была мечеть халифа Омара, превращенная христианами в церковь после Первого крестового похода. Христиане ее называли «Скальный храм».

— Я каменотес, — сказал Пьер этому человеку, — и тебе будет понятно, какое огромное впечатление производит на меня чудесная мозаика, которой украшаю здание. Она сверкает, словно сделана из драгоценных камней!

Тем временем рыцари пришли в Башню Давида. По небольшим лестницам адъютант привел их в сумрачный зал, куда из-за глубоких оконных ниш почти не проникал дневной свет. Адъютант постучал в тяжелую дверь и, как только она чуть-чуть приоткрылась, доложил о прибытии девяти господ, которых ожидали.

Дверь закрылась, но тут же под мощным толчком снова распахнулась, и король Иерусалимский радостно вошел в зал.

— Добро пожаловать, друзья! — воскликнул он и широко распростер руки.

Рыцари преклонили колени и в знак повиновения поцеловали ему руку. Он велел им подняться и сердечно обнял каждого в отдельности, так как со всеми находился в близком или отдаленном родстве.

Король был уже не молод. Его седая борода и волосы были подстрижены по-восточному. Зеленая шелковая рубаха опускалась поверх панталон чуть ли не до сандалий, украшенных кованым серебром. Он повел рыцарей в свои личные покои. Вошли слуги и поставили свечи. От света мрачные стены стали казаться уютными.

Король говорил не совсем о том, что волновало рыцарей, он рассказывал им о своей последней поездке к границам Иерусалимского королевства — или, как здесь было принято говорить, Франкского королевства в Сирии.