Тайна Розенкрейцеров

Взгляды алхимика и Ротгера обратились к большому стеклянному колпаку, которым была накрыта небольшая чеканная чаша необычной для средневековья формы из неизвестного белого металла. Она была немного похожа на древнегреческий канфар[43], но имела более короткую и толстую ножку, и не две ручки, а четыре. Они доставали до стола, и создавалось впечатление, что чаша имеет пять ножек.

Поначалу и приор Алоизий и сам Теофраст считали ее Граалем[44] – уж больно необычными свойствами обладала эта чаша. Она всегда была теплой и слабо светилась во тьме. Но в процессе ее изучения, поначалу воодушевленный алхимик испытывал все большее и большее разочарование. Единственным успехом, который Теофраст достиг в своих опытах с чашей, было оживление мотыльков, ящериц и выловленных в монастырском рву лягушек, умерщвленных в сосуде, откуда был откачан воздух. Но это мелкое открытие никак не поколебало мнение ни Ротгера, ни Парацельса, что чаша никакой не Грааль, а всего лишь один из раритетов древних эпох, сработанный безвестным, но гениальным, мастером. Правда, Теофраст открыл еще одно свойство чащи – она обеззараживала раны и способствовала быстрому их заживлению.

Однако, он не был до конца уверен, что примитивный и совсем не волшебный металлический сосуд поможет умирающему оруженосцу, потому как знал – диагноз рыцаря абсолютно точен. После таких ран оставалось лишь исповедаться, если человек был в сознании, и, получив отпущение грехов, брать курс на небеса.

Но надежда умирает последней, а Теофрасту, несмотря на их и так приятельские отношения, очень хотелось угодить Ротгеру, чтобы тот был ему обязан. Никогда нелишне иметь хороших друзей среди сильных мира сего, тем более человеку его весьма опасной профессии. Уж кто-кто, а Теофраст хорошо знал, скольких алхимиков сожгли на кострах, и сколько их погибло под пытками вельмож, пытающихся завладеть философским камнем[45] и узнать тайну превращения свинца в благородные металлы.

– Горячую воду и бинты! – приказал Теофраст своему помощнику.

Тот якобы научился читать распоряжения Парацельса по губам, но алхимик подтверждал свои слова жестикуляцией – азбукой глухонемых.

Приказание было исполнено мгновенно – наступила ранняя осень, которая принесла росные туманы поутру и ночную прохладу, в помещении стало совсем сыро, а потому огонь в камине горел, не затухая, денно и нощно, и кипяток всегда был под рукой.

Подождав, пока рыцарь срежет деревянное оперение болта, Парацельс крепко ухватил большими щипцами стальной наконечник, который пронзил Гунда насквозь и торчал из спины, и стал сквозь стиснутые зубы читать начальные слова молитвы:

– Pater noster…

Читая, он медленно тащил орудие убийства из раны, стараясь как можно меньше повредить и так разорванные ткани тела. Когда, наконец, болт вылез наружу весь, Гунд вскрикнул от пронзившей его боли, и кровь ударила фонтаном. Перевязку Теофраст наложил с профессиональной сноровкой. Он был доволен – несмотря на болевой шок, юноша все еще был жив.

– Будем надеяться, – сказал он взволнованному Ротгеру.

Рыцарь вместе с помощником алхимика прижимали тело Гунда к топчану – чтобы он не дернулся во время «операции», тем самым еще более усугубив свое и так аховой состояние.

Парацельс снял стеклянный колпак, достал чашу и, опрокинув ее, поставил на грудь юноши.

– Contra spem spero[46], – сказал он. – Теперь его жизнь в руках Господа нашего. Я сделал все, что мог.

Мне пришлось пожертвовать даже остатками мази, которую нужно готовить месяц, притом с компонентов, имеющихся только на Востоке.

– Спасибо тебе, брат Теофраст, – растрогано (что было для него совсем не свойственно) и проникновенно ответил Ротгер.

– Лечить людей – мой долг, – смутился Парацельс.

– Вина, – жестом потребовал рыцарь, обращаясь к слуге.

Он тяжело опустился на скамью и, морщась, потер виски.

– День начался – не соскучишься, – продолжил Ротгер, когда осушил полный кубок. – Такой наглости от разбойников я не ожидал. Подойти к самой крепости, на виду у дозорных…

– Брат Ротгер, позволь возразить. Не знаю, кого там найдут твои кнехты (да и найдут ли вообще), но на разбойников это совсем не похоже.

– Почему ты так думаешь?

– Взгляни на болт. Оперение на нем не прямое, а спиральное, под углом к оси древка в пятнадцать градусов; или чуть меньше. Ты знаешь, что такие стрелы в полете вращаются и более точно попадают в цель.

– Это верно. И что выходит из этого?

– Подобные арбалетные болты – новинка. Они сложны в изготовлении и просто не могут быть у примитивных варваров. Да ты это и сам знаешь. Поэтому, я считаю, что засаду устроили СВОИ. И если бы не мужество и отменная реакция твоего оруженосца, пришлось бы тебя отпевать.

– Но кто это? И почему решили убить меня, а не приора, к примеру?

– Приор…

Теофраст коротко засмеялся.