Тайна пленного генерала

Номер был обставлен почти роскошно – повезло господам. Глеб бросился в спальню, благо сразу заметил через проем – угол кровати, влетел вскинул пистолет. Прелюдия ещё только начиналась – любовники успели только выпить шампанского, откушали грушу. С кровати спрыгнула растрепанная женщина в короткой кружевной сорочке – хорошо хоть не голая, у неё была отличная фигура; растрепались золотистые волосы; исказилось миловидное лицо. Она стрельнула глазами, бросилась к стулу, на котором висело обмундирование, лежала кобура с Вальтером. Глеб надавил на спуск – глушитель гасил звуки, но все равно хлопало громко – вся надежда на стены. Пуля попала ей в бок, ноги подкосились – женщина ахнув, упала под койку, захрипела извиваясь и пытаясь зажать рану. Шубин обошел кровать, жертва задыхалась, из раны сочилось алая кровь; задралось сорочка, но Глеб на это даже не смотрел – без формы обычная женщина, привлекательная, страдающая; она пыталась что-то сказать, но кровь вдруг пошла горлом. Шубин поднял пистолет: только не в голову! – умоляли женские глаза. Пуля пробила лобную кость, оставив небольшое входное отверстие.

Он вернулся в гостиную – замер, прислушиваясь: в заведении царила подозрительная тишина – гауптштурмфюрер умер мгновенно, в темноте блестели его раскрытые глаза. Лейтенант подошёл к двери, выждал несколько минут – никто не шумел; вышел в коридор, затворил за собой дверь, проскользнул в свой номер, заперся. Потрясающе – Настя ещё мылась; он чуть не засмеялся; шумела вода, девушка что-то напевала – входи, бери советскую разведчицу голыми руками!

Опять он не мог найти себе места – ходил из угла в угол; подошёл к окну, приоткрыл форточку, прикурил сигарету. В дверь не громко постучали; он вздрогнул чуть не выронил окурок. стук был не агрессивный, после такого обычно не следует вынос двери.

– Я прошу прощения, господин… – донесся из коридора не громкий женский голос.

Глеб выбросил окурок в форточку, прислушался: Настя мылась и напевала: песни советских композиторов в репертуаре закончились, началась оперетта… Он подошёл к двери:

– В чём дело?

– Это горничная, я работаю на этом этаже. Мне очень жаль, господин, но произошла ошибка – номер забронировали для другого постояльца – Вера Павловна, к сожалению, забыла… Мы дадим вам другой номер, он не хуже. Вы не могли бы открыть? Мне нужно снять постельное бельё и постелить новое.

Он оказался не догадливее того эсэсовца: открыл дверь – там уже не было никакой горничной. Тут же последовал мощный удар в грудь – перехватило дыхание, потемнело в глазах, за первым ударом последовал второй. Шубин отлетел в комнату, ударился спиной – боль острой иглой пронзила все тело, сознание заметалось. Он ничего не понимал – значит слышали выстрелы? – но как-то странно они работают. Боль ломала, дышать было трудно; он приподнялся на локтях, тряхнуло так, что картинка в глазах расплылась. Над ним стояли двое в чёрных шинелях с полицейскими повязками на рукавах, они целились в разведчика из коротких карабинов – не описать, что поднялось в душе. Его схватили за шиворот, подняли на ноги, снова двинули кулаком в живот – искры брызнули из глаз лейтенанта. Слабаком полицай не был – сильная рука толкнула Шубина в кресло, он пытался что-то придумать, но боль выкручивала мышцы. Полицаи стояли в двух метрах и злобно лыбились. Прихрамывая подошел третий – знакомая личность; хоть и настрадался без одежды в зимнем лесу, а рожа все равно довольная, просто счастливая, та же вытянутая физиономия, белая угревая сыпь, маленькие глазки у переносицы.

– Попался голубчик! – злорадно вымолвил он. – Думал не поймаем? Ага, вот дулю тебе! – полиция подскочил, пнул Шубина по ноге: – Получай отродие большевистское! Мы всех вас поймаем, это тебе я, Василий Чуйкин, со всей ответственностью заявляю! Что шарами вертишь? Отбегался, командир! – полицаи загоготали, впрочем, не особо громко – гостиница всё же, ночь на дворе, уважаемые постояльцы изволят отдыхать, а Вася Чуйкин подлил масла в огонь – прижал палец к губам и вся компания ещё сильнее зашлась от хохота. Рожи мерзкие, небритые, самодовольные. Но одетые по форме, от того их и пропустили в гостиницу. Слабое движение не осталось без внимания – громила подался вперед, ударил по затылку, потом извлёк Вальтер из кобуры Глеба, из внутреннего кармана: ТТ, глушитель; и удивленно присвистнул:

– Гляди-ка, да к нам серьёзная публика заглянула!