Тайна пленного генерала

Поблёскивал снежный покров и уже не было то есть мы, что раньше, на запад простирался разреженный сосняк. Группа пошла на лыжах, силуэта в маскхалатах заскользили между деревьями, на открытых участках ускорялись, а когда растительность уплотнялась, ползли еле-еле.

– Товарищ лейтенант, разрешите снять лыжи? – стонали «дети Закавказья», они искренне не понимали в чём смысл этой зимней русской забавы. С тем же успехом они могли идти пешком, но на участках с редким лесом, снега был по колено – пешая ходьба исключалась. Настя вырвалась вперёд, шла уверенно – до войны она увлекалась лыжами. Местность пошла под уклон, расступились деревья; девушка съехала вниз и пропала из вида. Кошкин и Курганов устремились за ней, первый наехал на какой-то корешок, подлетел как на трамплине, а затем долго и картинно падал, болтая оконечностями. Курганов въехал в него, словно летчик, таранящий фашистский эшелон, – образовалась куча-мала. Вартанян и Кармерзы пытались сменить направление, чтобы избежать столкновения, в итоге оба повернули в одну сторону и произошла ещё одна авария. Усугубил ситуацию красноармеец Резун, протаранивший всю четверку сразу; кучка людей беспомощно барахталась в снегу, никто не кричал, возились молча. Глеб отвернул в бок, но чересчур разогнался, не справился с управлением – лыжа слетела с ноги, пришлось изображать балетное «па» и в итоге он тоже оказался в сугробе. Оконфузились знатно, хорошо, что не в бою, – быстро отряхнулись, встали на лыжи. Вернулась Настя, лихо подъехала, затормозила, воткнув палки в сугроб.

– Эй, вы закончили, товарищ лейтенант? Дорога свободна метров на двести, но дальше опушка – придется снять лыжи и ползти на животе.

– Вот не везуха! – расстроился Вартанян. – Где же лето?

– Кому не нравится – может снять лыжи уже сейчас! – пригрозил Глеб. – Эх вы, горе лыжники… Берите пример с красноармейца Томилиной!

– Это она во всем виновата! – пожаловался Кошкин, потирая отбитую задницу. – Как рванула: мол, вы мужики, ни на что не способны… Ну мы за ней, что делать? Она специально это сделала.

Настя помалкивало, но глаза её смеялись.

– Ладно, забыли про своё мужское превосходство, – поморщился Глеб. – А вы, красноармеец Томилина, больше не спешите как на пожар, головой думайте!

Шутки кончились, группа вышла из леса, двинулась краем опушки; ползти через поле было невозможно – незащищенные люди на открытом пространстве стали бы отличной мишенью. Пустились в обход, снова осваивали чащу, заваленную валежником и упавшими деревьями, пройденные километры фиксировались в голове. Был овраг, где сделали привал и наконец-то покурили. Было редколесье, когда опять встали на лыжи; неопытная публика уже не ныла, обретала навыки, открылось второе дыхание. Справа по курсу осталась деревня; немецкие танки, плохо гармонирующие с силосной башней; на карте населённый пункт значился какие Елизарово. За деревней Настя, протаптывающая лыжню, вдруг остановилась и подняла руку, по цепочке что потом передали: «Стой, ни звука!». В ночном лесу стояла гробовая тишина, разведчики не дышали, сливаясь с деревьями. Через соседнюю поляну, перпендикулярным курсом, как сказали бы на флоте – по траверсу, в колонну по одному двигались лыжники в белом. Они шли бесшумно, словно плыли по воздуху, в гробовом молчании только поскрипывал наст под лыжами, это смотрелось жутковато – холодок пробежал по спине. Призраки таяли в ночи, их было не меньше дюжины – явно специально обученные, амуниция была идеально подогнана, оружие не бренчало – они прошли метрах в тридцати от Насти. В какой-то миг Шубину почудилось, что это свои – такая же разведгруппа из соседней части. Он собрался было окликнуть, но крик застрял в горле – неожиданно прозвучала команда на немецком языке, возникло сильное желание чихнуть и ни у одного только Глеба… Кошкин усердно растирал переносицу, открывал и закрывал рот, как выброшенная из воды рыба. Не шли ли эти люди по следу пропавших пассажиров самолета? Это было специальное подразделение, обученное боевым действиям в зимнем лесу, такие отряды прочёсывают лесные массивы, ищут партизан, отставших красноармейцев, противостоят советской разведке. Пришлось стоять в молчании несколько минут, потом разведчики развернулись и двинулись в обход – могли возникнуть крупные неприятности, если лыжники на обратном пути обнаружат следы чужаков. Незадолго до рассвета группа вышла в заданный квадрат – до заброшенного аэродрома оставалось километра полтора.

По дороге шла колонна грузовых машин, водители газовали, преодолевая буераки, колонну сопровождали мотоциклисты им тоже приходилось плестись. Колонна ушла за лес, стало тихо, а может и не тихо? Масса звуков, но чтобы в них разобраться и отделить ненужное, надо быть отменным слухачом.

– Товарищ лейтенант, а правда что в Москве парад вчера был? – прошептал Кармерзы. – Ротный политрук рассказывал, мы слушали. Невероятно как-то, ведь немцы же рядом с Москвой. Разве до парадов сейчас?