Тайна опустевшего причала

– Ну как, Вадик? – первым делом поинтересовался Талеев.

– Если ты о моем самочувствии, то как будто помолодел лет на десять!

Гера посмотрел на Гюльчатай:

– Он с мызы не прихватил того «божественного нектара»?

Девушка усмехнулась:

– Лучше бы прихватил! Этот живчик еще и проснулся часа на четыре раньше срока, не дал мне нормально отдохнуть. Почти силком сюда тащил.

– Не могу я сидеть сложа руки! Не могу, командир!! Пока Виталька у них…

– Так, стоп! – Талеев поднял вверх ладонь. – Времени у нас действительно немного. Но, начиная нашу операцию, я хочу, чтобы вы ориентировались в событиях так же, как я. Поэтому располагайтесь на диване и слушайте внимательно. Кофе не предлагаю, сам все за ночь выпил.

Гера устроился за столом напротив раскрытого ноутбука. Кроме того, всю стопку исчерканных вдоль и поперек листов теперь заменял тонкий блокнот с отрывными страницами, заполненный аккуратным почерком.

– Начать, пожалуй, следует с одного знакового события. Потому что, с одной стороны, дотоле известный лишь в узких профессиональных кругах журналист Тойво Круус приобрел после него популярность в масштабах всей страны. Правда, двоякую: для одних он стал неподкупным рупором истинной демократии и свободы, ну а для других – ржавым гвоздем в…. этом самом месте. А с другой стороны, это же событие, исключительно благодаря личному в нем участию Крууса, приоткрыло перед ним завесу секретности над некоторыми очень неблаговидными делами отдельных официальных государственных структур. Нас, безусловно, больше интересует именно эта, вторая сторона.

А знаковое событие – это снос памятника воинам-освободителям в Таллине в конце апреля 2007 года. Да-да, знаменитый «Бронзовый солдат». Тойво стал одним из участников «Ночного дозора» – движения за охрану памятника. В ночь с 26 на 27 апреля он был арестован вместе со многими остальными пикетчиками и просидел около двух суток в пакгаузе Таллинского порта. После этого и появился большой цикл его пламенных статей. Тогда же им заинтересовались в Москве. Отдельные публикации были перепечатаны некоторыми изданиями: «Аргументы и факты», «Московский комсомолец», «Великая Россия» Жириновского, «Завтра» Проханова, общественно-политическая газета «Гласность». Все эти редакции пользовались повышенным вниманием наших… соответствующих силовых структур и, безусловно, кремлевских властей. Обратили внимание, как я подчеркнул газету «Гласность»?

– Конечно, командир, – за двоих ответила Алексеева, потому что Вадик угрюмо молчал. – Только, к своему стыду, замечу, что из всех перечисленных меньше всего знакома именно с ней.

– Это вполне понятно, вы далеки от таких сфер. А я очень хорошо помню разгоревшийся тогда интерес в Кремле к этой «Гласности». Между прочим, так себе газетенка, но… Там работал штатным юристом один человек, взлет политической популярности которого пришелся как раз на этот период. И, замечу, только увеличился к настоящему времени…

– Постой-постой, не Удальцов ли это?

– Умница, Галчонок! Именно он, Сергей Удальцов. Один из создателей Левого фронта (ЛФ), который спустя несколько месяцев будет избран в Совет ЛФ и исполком ЛФ, станет координатором Левого фронта по организационной работе.

– Понятно-о-о. Вот уж его-то каждый шаг точно интересует кремлевскую администрацию! И, следовательно, в первую очередь помощника Президента!

– Отлично! Тогда добавлю, что один из моих знакомых, работавший тогда в этой газете руководителем новостного отдела, без колебаний утверждает, что именно Удальцов убедил начальство опубликовать статьи эстонского русофила. А впоследствии поддерживал с ним постоянную связь. Так я получил ответ на вопрос: как Куратор мог выйти на Тойво Крууса.

– Послушайте!!! – Аракчеев вскочил с дивана и шагнул на середину номера. – Какое это имеет сейчас значение?! Тьфу на него!! И на Удальцова вашего, и на Куратора!! Нашего друга захватили враги, может, он уже… А мы тут рассусоливаем: «Как вышел, как вышел…»

Гера и Алексеева переглянулись:

– Простим болезного?

– Нечего меня прощать! И я вам не болезный!! Действовать надо!!!

Девушка умоляюще посмотрела на Талеева. Тот хмыкнул и произнес успокаивающе:

– Сядь, Вадик! – Аракчеев остался стоять, но горлопанить прекратил. – Я же сказал, что нас больше интересует другая сторона того знакового события. Вот к ней я и перехожу.

– Можно было бы с нее и начать, – пробурчал Вадим и отправился на диван. А Гера спокойно продолжил:

– Среди арестованных у «Бронзового солдата» и заключенных в пакгауз оказался один русский инженер. Не знаю уж, каким образом, но во время допроса, на который вызывали всех задержанных, он начал давать ошеломляющие показания…

– Ха! Целлофановый пакет на голову, и только успевай эти показания записывать, – вставил Аракчеев.