Тайна неудачного выстрела (Приключения в стране озер - 1)

- При чем тут "нас"? - сказал отец Василий. - Нет двух одинаковых людей. Относиться ко всем по-христиански - мой долг, а уж больше или меньше мне нравится человек, так ведь сердцу не прикажешь. Я о том, сколько я с вашим ведомством в прежние годы намучался. Сколько меня приглашали, сколько подкатывались, то с кнутом, то с пряником - "Вам, ведь, батюшка, многие исповедуются, так вы бы намекнули разок, кто нехорошие антисоветские мыслишки подумывает или ещё в чем перед законом грешен, а то, может, и отчетик бы представили, о настроениях среди вашей паствы". "Нет, - говорю, - тайна исповеди свята, и отчетов писать не буду, потому как я священник, а не докладчик". "Зря вы так, - говорят мне, - сколько ваших коллег и пишет, и намекает - и ничего. А вот вы... Вы думаете, почему на ваш перевод в Москву или в другой крупный город мы "добро" не даем? Ну, сами посудите, зачем нам в Москве лишнего несговорчивого священника иметь?" Сейчас-то времена изменились, но я давно к здешним местам душой прикипел, меня отсюда и калачом не выманишь! И ведь искренне они недоумевали, как же так можно не пересказать полномочным органам, если человек тайными мыслями с тобой поделился...

- То есть, если б к вам на исповедь сейчас пришел человек и рассказал, что украл ружья, вы бы его не выдали? - спросил Михаил.

- Ни в коем случае! - твердо ответил отец Василий. - Убедил бы его вернуть ружья, епитимью бы на него наложил, но раскрывать тайну исповеди никогда бы не стал! И я хочу, чтобы вы меня поняли. Потому что полковник тот уже никогда не поймет. Возникни у него подозрение, что мне кто-то на исповеди в преступлении признался - он меня и мытьем и катаньем донимать будет, мол, выложите, батюшка, наконец, что вам известно. И будет удивляться, как же это я следствию не хочу помочь, и будет мою упертость поповской блажью считать. Вот это понимание надо иметь, что не все вам и вашему миру принадлежит. Вы паренек хороший, и если вы это понимание в себе сохраните, то и отношения у нас будут самыми добрыми. Вот только, боюсь... Видите ли, в вашей должности очень легко это понимание растерять. Поэтому я не в осуждение полковника призываю вас быть на него непохожим - полковника пожалеть надо, его вся жизнь таким выковывала, уже не перекуешь. Хотя всякие чудеса случаются... Но, честно вам скажу, очень грустно мне будет, если не удержитесь вы, и превратит вас ваша служба в такого вот... - отец Василий задумался, подбирая слова поточнее и помягче. - В сеятеля подозрений, не ведающего, какую он бурю пожнет.

- Может, и в лоб мне тогда врежете? - рассмеялся Михаил, припоминая предновогодний разговор.

- А и врежу, если пойму, что этим вас вовремя вразумить возможно! - в тон ему ответил отец Василий. - Но что мы все о грустном? Давайте спалим эту нечисть - и пойдем чай пить! Ведите в ложбинку, ребята!

- Чур я буду спички зажигать! - сразу закричал Ванька.

- Гм... - Михаил последний раз вернулся к теме расследования. - Вы ведь здешний народ хорошо знаете... Как по-вашему, что с ружьями могло случится?

- Есть у меня догадки, - сказал отец Василий. - Но мне самому их надо проверить, так что не будем покуда тень на плетень наводить. Одно скажу: есть у меня такое чувство, что все, что Бог сейчас ни делает - все к лучшему. Не исчезни эти ружья - не расхлебали бы вы с ними горя!

Как очень скоро выяснилось, отец Василий оказался удивительно прав.

ПИСЬМО ТРИНАДЦАТОЕ

ФЕЙЕРВЕРК

Мы замечательно сожгли мешок с тряпьем, устроив большой костер из веток. Сами понимаете, просто взять и спалить "пакость" было бы слишком быстро и скучно. Мы даже попрыгали через разгоревшийся костер, и Михаил тоже прыгал вместе с нами. Отец Василий на предложение Михаила попробовать свои силы, ответил, что всегда бы рад, да вот "в рясе разбегаться несподручно".

Нам, конечно, было бы интересно поподробней расспросить отца Василия о том, что он имел в виду, говоря о "лишней подозрительности", которая "унизительна для разума", и вообще о его жизни - по тому, что он успел поведать о своей "упертости", из-за которой он так и остался в наших краях, хотя мог получить назначение в Москву, вполне можно было догадаться, что ему хватило интересных приключений на его веку. Но мы понимали, что сейчас не время и не место пытать его об этом.

Мы проводили Михаила и отца Василия к их машинам, они уехали, а мы сами отправились кататься на снегокате, прихватив с собой Топу.

- Ну, и что вы обо всем этом думаете? - спросил Ванька.

- Я рада, что отец Василий так приложил полковника, - не без злорадства сказала Фантик. - Я ведь видела, что он подозревает папу. Тоже мне, "не повод, чтобы обращаться к министру"! - фыркнула она. - Как будто им неизвестно, что у нас иногда надо до министра дойти, чтобы решить самое простое дело. Папа часто из-за этого ругается... Кстати, папа сказал, что министр обещал ему помочь, когда вернется в Москву. Что министр очень подробно его расспрашивал и очень интересовался тем, как папе удалось наладить "такое сложное хозяйство".