Тайна наглой сороки

— Ну-у, в огороде бузина, а в Киеве дядька! — насмешливо (как я и надеялся) протянул Степанов. — Впрочем... Вы иногда такие узелки распутывали, за самую неожиданную ниточку их подцепляя, что вдруг вы и тут что-нибудь подцепите. Хотя я-то никакой связи не вижу. Этак сюда можно и чугунные гири привязать, которые этот, как его, Зиновий Гердт с этим, как его, со вторым в «Золотом теленке» сперли! Но на вопросы ваши я отвечу. А Белесов, чтобы вы знали, — крупный областной чиновник, который и за все аукционные и подрядные дела по области отвечает, и еще кое за что. Знаю, что человек он... гм... дрянцо на тонких ножках, но нам надо было поддержкой в области заручиться, если там придется результаты аукциона оспаривать. Ну, если на уровне городских и районных властей что-нибудь сложится не так.

— «Нам» — в смысле «вам и банку»? — спросил я. — Ведь вы не с этим псковским заводчиком в союзе, а с банком, да?

Степанов так разинул рот, что сигара у него выпала, и он еле успел подхватить ее, чтобы она не запачкала пеплом его дорогой костюм, а то и не прожгла.

— Это вам Михал Дмитрии рассказал? — спросил он после паузы, недоверчиво созерцая сигару — будто сам изумляясь, что успел мгновенным движением перехватить ее в воздухе.

— Нет, — ответил я, стараясь говорить как можно застенчивей, но внутренне ликуя, а Ванька, тот, кинув на меня восторженный взгляд, задрал нос, как петух, и взирал на Степанова чуть не с боевым кукареканьем: «Мол, знай наших». — Это мы сами додумались!

Степанов некоторое время переводил взгляд с одного из нас на другого, потом проговорил:

— Выкладывайте как.

— Ну, вы вроде сами упомянули, что вам-то завод ни к чему, — стал объяснять я. — А в правилах этого аукциона записано, что если поступает только одна заявка, то аукцион откладывается. Сперва подали заявки только вы и этот банк... ну, то есть фирма, работающая на банк, но это не важно, это ведь одно и то же, да? Вам завод не нужен, а банку нужна вторая заявка, чтобы аукцион состоялся в сроки. И банк еще больше устроило бы, если бы второй участник был подставной, фиктивный. Мы тут все посчитали, и по нашим расчетам получается, что банку выгодней дать вам деньги на залог на участие в аукционе и еще уплатить вам за сотрудничество, чем торговаться с настоящим конкурентом. Ведь настоящий конкурент может с начальной цены — с миллиона двухсот тысяч — докрутить и до двух миллионов и до трех, прежде чем сдаться. А вы по взаимной договоренности поднимете эту начальную цену на две копейки — и сразу уступите банку. А потом взял и появился третий конкурент — настоящий. И мы так понимаем, что вы не забираете свою заявку не только потому, что хотите вернуть тридцать шесть тысяч залога...

— Почему именно тридцать шесть тысяч? — спросил Степанов, до этого внимательно слушавший меня, периодически кивая.

— Ну, мы знали, какой процент залог должен составлять от начальной цены, и подсчитать, сколько это в рублях, было делом плевым, — объяснил я.

— Верно, — удовлетворенно кивнул Степанов. — Хорошо, тут все правильно. Если я снимаюсь с дистанции до аукциона, залог просто сгорает. А если я оказываюсь одним из проигравших — залог мне возвращается. Хоть потеря залога — это и не мой убыток, но его возврат — это часть моей прибыли, а прибыль терять нельзя! Что еще?

— А еще, — продолжил я, — мы так поняли, что вы еще для чего-то нужны банку, чтобы задавить третьего — то есть настоящего — конкурента. И нужны для всей комбинации по... задавливанию и выигрыванию. — Слова пришли на ум не очень уклюжие, но других я в тот момент как-то не мог изобрести. — Именно участником аукциона, а не вышедшим из него. Если бы банку было выгодней, чтобы вы сошли с дистанции, то он бы попросил вас об этом. И доплатил бы, так? Но ведь он не просит, раз вы продолжаете гонку хотя бы для виду!

— Так. — Степанов поднялся из кресла и заходил по кабинету. — Как я понимаю, кумекали над этим вы вместе. Но изучал всякие бумаги и считал в основном ты, Борис?

— Да, — подтвердил я, переглянувшись с Ванькой.

— Ну, ты бухгалтер! — Степанов махнул рукой и загоготал. Я не знал, обижаться ли мне, нет, как вообще на это реагировать, а Степанов, заметив мое начавшее киснуть лицо, проговорил: — Не дуйся, я ж это как комплимент! В твоем возрасте — и просчитать такое! Это ж, значит, у тебя талант, задатки... Ты не хочешь, случаем, получить высшее финансовое образование и пойти работать ко мне главным бухгалтером, а?

— Я?.. — Я совсем растерялся.