Тайна моего отражения

С другой стороны, рано или поздно придется ехать домой, и все это лишь попытка оттянуть неизбежное…

– Ты не хочешь ехать? – спросил Джонатан.

– Мне страшно, честно говоря. Я не знаю, как взяться за поиски правды… Я не понимаю, почему пропал Игорь, я не представляю, как буду смотреть в глаза моей маме…

– Но если ты не поедешь, то ты так ничего и не узнаешь, и не поймешь. Кроме того, я надеялся, что мы сможем узнать что-нибудь о тех людях, которые столь интенсивно интересовались Шерил.

– Каким образом? Я буду ходить по Москве и опрашивать «новых русских», не помешала ли им Шерил своей деятельностью и не собирались ли они ее убить?

– Кое-что я уже знаю…

– Ты?!

– Я связался со своим дядей. Он мне помог с информацией. А именно: «Чистая планета» разработала проект – пока только проект – целого ряда мероприятий против загрязнения среды ядерными отходами. В том числе и против их незаконной продажи за границу, в частности в Европу. Наверное, поэтому и украли еженедельник Шерил, в надежде найти там записи об этом проекте и о контактах по нему.

– Боже мой, ты понимаешь, куда это ведет? Ты отдаешь себе отчет, какие деньги, какая мафия за этим стоит?

– Примерно. У меня есть целый список названий организаций в Восточной Европе, замешанных в продаже ядерных отходов, которые выявили члены «Чистой планеты». Если нам удастся сопоставить эти названия с теми, которые связаны с деятельностью твоего Игоря…

– И ты думаешь, что Игорь вот так запросто мне все расскажет?

– Послушай, Оля, я ведь не ясновидящий. Я только на месте могу сориентироваться, как надо действовать и у кого и что спрашивать. Когда мы приедем…

– «Мы»?

– Я разве не сказал? Извини, я имел в виду, что нам надо ехать в Москву.

– Так ты поедешь со мной?!

Это меняло дело. Это очень даже меняло дело! Кажется, на моем лице изобразилась радость, поскольку Джонатан снисходительно улыбнулся и добавил:

– Я никогда бы не подумал предложить тебе поехать одной. Это довольно опасно, на самом деле…

– Но как ты въедешь? Нужна же виза?

– У нас есть два варианта: либо ты попросишь кого-то из своих знакомых сделать мне приглашение…

– Мама может сделать!

– Не надо вовлекать твою маму. Что ты будешь ей объяснять? Кто я такой и зачем еду? Лучше попросить кого-то из твоих отдаленных знакомых и даже из соображений предосторожности – я пока не могу оценить, насколько опасно это предприятие…

– А второй вариант?

– Купить тур. Но он хуже тем, что сроки ограничены, и, хотя я не собираюсь там задерживаться, – это все же неудобно.

– Слушай, – сказала я, – что мы голову ломаем? Я сама тебе сделаю приглашение! Пойдем в русское консульство и сделаем на месте!

– Превосходно. Я не подумал о такой возможности.

– Ты можешь при этом остановиться у нас, у мамы.

– Но как ты ей это объяснишь?

– Придумаю. Скажу, что влюбилась в тебя и бросаю Игоря.

Джонатан так посмотрел на меня, что у меня улыбка сошла с лица и мне сделалось неловко. Я, кажется, пошутила… Я толком сама не знала, и он тоже не знал и смотрел на меня серьезно и вопросительно.

– Ну надо же маме как-то объяснить… – растерянно добавила я, не зная, как ответить на взгляд Джонатана.

Он отвел глаза:

– Лучше будет, если я остановлюсь в гостинице.

– Это очень дорого, – не слишком настойчиво возразила я.

– Не проблема, – сухо ответил Джонатан.

Я не стала спорить.

Почему он так посмотрел на меня? Что за вопрос был в его глазах? Нет, вопрос я знаю, понимаю какой: насколько серьезно то, что я говорю… Вот только был ли это вопрос гомосексуалиста, который испугался, что на его голову сваливается проблема, которую он не в состоянии решить, или вопрос мужчины, влюбленного в меня, для которого важно убедиться во взаимности? Я не знала…

За столом воцарилось напряженное молчание. Джонатан подлил мне вина и спросил, что я буду пить после ужина: кофе или чай. Кофе, сказала я. И снова воцарилась тишина.

Я была убита этим напряжением, которое возникло между нами. Все, что у меня теперь оставалось, – это Джонатан, и портить наши отношения мне совсем не хотелось. Ну ладно, думала я про себя, играешь ли ты со мной или действительно влюблен и не хочешь открыто проявлять свои чувства, – что бы то ни было, это сейчас не самое важное. Конечно, в другое время я бы непременно занялась разгадыванием этой загадки, столь щекочущей мои нервы, но сейчас самым важным, самым насущным было сохранить ту дружбу, которая возникла между нами, не вдаваясь в подробности, с чем она перемешана, чем приправлена, что в ее подтексте и перспективе. Мне были необходимы его участие и его поддержка – позарез необходимы, больше всего на свете. «Так что, – сказала я себе, – самолюбие побоку, загадки тоже – срочно мириться!»

– Я уберу со стола, – сообщила я по возможности легко.

Джонатан вскинул на меня свои прозрачно-серые, ярко обведенные черными ресницами глаза.

– Вместе уберем, – сказал он.