Тайна двух океанов

ПРЕРВАННЫЙ РАЗГОВОР

До рассвета оставалось уже немного. Из комнаты на сороковом этаже, сквозь щелку между плотными портьерами, во влажную темноту двора пробивалась слабая, едва заметная полоска света. Маленькая настольная лампа под низким металлическим абажуром бросала яркий неоновый конус света на небольшой участок голографической пластиковой карты, разложенной на столе.
Все кругом терялось в густом сумраке.
Два человека склонились над картой. Их лица были неразличимы, в полумраке мерцали лишь глаза: одни — узкие, косо поставленные, тусклые, равнодушные; другие — большие, горящие, глубоко запавшие в черноту глазниц. Смутными контурами проступали фигуры этих людей. Сидевший у стола, небольшого роста, коренастый и сильный, с выправкой военного, поднял голову и, не снимая пальца с точки в центре Атлантического океана, спросил:

— Точные координаты Саргассовой станции до сих пор неизвестны?

— Нет, капитан.

— Я вас много раз просил, Крок, не называть меня так.

Крок выпрямился. Он был очень высокого роста, широкий в кости, с длинными руками.

— Ох простите, Матвей Петрович,— проговорил он глухим голосом. — Иногда я действительно немного забываюсь.

— Ваша забывчивость когда-нибудь нам дорого обойдется. Если вы для меня Крок, и только Крок, то и я для вас — запомните раз навсегда ! — всего лишь якут, программист, Матвей Петрович Ивашев.

Матвей Петрович говорил очень правильным русским языком, с твердыми, ясными окончаниями слов, с той правильностью, которая легче всего выдает иностранца.

— Слушаю, якут программист Матвей Петрович. Постараюсь следить за собой. — Слегка поклонившись, Крок продолжал: — Итак, повторяю, мой друг, якут и программист, координаты пока мне неизвестны. Я их узнаю лишь на месте. Думаю, что станция будет где-то в этом районе.

Он положил в ярко освещенный круг на карте широкую руку с длинными сильными пальцами и стилусом обвел небольшое пространство к востоку от Багамских островов.

— Ну, этого, конечно, мало. Как только точные координаты станут вам известны, сообщите их «Оттону». Ваши позывные — «ИНА 2», позывные «Джидая» — «ЭЦИТ». Кстати, ваш сарказм мне непонятен.

— Простите, Матвей Петрович. Ей известно, что вертолет должен будет взять меня?

— Мы не допустим, чтобы Анна Николаевна выплакала свои прелестные глазки по своему жениху.

Крок сдержанно поклонился, помолчал, потом нерешительно проговорил:

— Я хотел бы, Матвей Петрович, еще раз повторить наши условия; я обязан сообщить вам координаты первой длительной остановки — и больше ничего. Вы, со своей стороны, должны были добиться немедленного освобождения Анны Николаевны. Не забывайте, что она тяжело больна. Надеюсь, что теперь, после того как я согласился на эти условия, она свободна?

— Я уверен в этом… Как только мы с вами договорились, я немедленно послал радиограмму. О здоровье тоже беспокоиться не стоит — у «ЭЦИТа» лучшие врачи, привлеченные со всех концов света. Что же касается наших условий, то мы ждем от вас только сообщения координат длительных остановок по всему пути следования судна.

Крок вздрогнул и торопливо, с тревогой в голосе, сказал:

— Как? По всему пути следования? Речь шла только о первой станции ! И после первого же моего сообщения меня должен был взять вертолет с «Джидая». Я не понимаю, Матвей Петрович… Вы ставите новые условия. Мы об этом не договаривались.

— Ну, Крок, разве это так уж важно? Совет корпорации внес это незначительное изменение, предусматривая различные случайности, которые могут помешать нам использовать ваше первое сообщение. Стоит ли из-за этого спорить? Единственным неприятным последствием для вас может явиться лишь отсрочка на несколько дней перехода на наше судно.