Тайна дразнит разум

— Если слово «бабтистка» от корня «баба», то ты, дядя Сережа, на сей раз не промахнулся! — улыбнулась она, дерзко глядя на мастера.

— Елки-палки! — нахохлился тот. — Ты о каком промахе?!

— Был такой случай, — быстро отозвалась Груня, — стрелял охотник в волка, да без толку — попал коню в холку!

Все за столом дружно рассмеялись. Даже старший Смыслов, заядлый охотник, ухмыльнулся:

— Ишь ты какая когтистая!

Ланская любовно посмотрела на Груню и указала на граненый штоф с вишневой настойкой:

— Милочка, это же слабый дамский напиток!

— Любой грех начинается со слабости, — строго отрезала Орлиха и снова глазами вцепилась в мастера в черном пиджаке: — Зря ты отвернулся от своего племянника. Не по-родственному, дядюшка, вышло…

— Наоборот! — заступился профессор. — Принципиальность, мадемуазель, это…

— Это, — обрезала Груня, — не ваша монета! Расплачивайтесь своей деньгой, господин ученый!

— Ай да Груня! — пробасил Воркун, разглаживая усы.

Пучеглазый толстяк с трудом проглотил неожиданную «пилюлю». Он не сразу совладал с собой…

— У женщины природный ум — редкий дар! — Профессор придал голосу деловитость: — Я охотно взял бы вас… домработницей!

— Плохи ваши дела, ученый человек, если вся надежда на ум домработницы, — отколола Груня, готовая к новой атаке.

Оношко явно обозлился:

— Не изощряйтесь! Все равно не защитите жениха!

И как бы в подтверждение этой мысли Пронин с усмешкой спросил стажера:

— Надеюсь, ты догадался привезти ершовский нож?

Сеня с надеждой взглянул на приятеля. Тот ответил утвердительно. Председатель чека приказал:

— Утром сдашь…

— Зачем утром? — поднялась Груня. — Я мигом…

Алеша хотел пойти с ней, но она почему-то отказалась от провожатого.

Наступила пауза. Ее нарушил старший Смыслов. Он отодвинул миску с солеными грибами и одобрительно проговорил:

— Ой, племяш, с такой подругой не пропадешь, ядрено-корено!

— Факт! — пробасил Воркун, улыбаясь. — Вот придет такая на чистку партии и прочистит тебя с песочком[15]!..

Калугин был уверен, что Груня ушла не только за вещественным доказательством. Наблюдая за ней, Николай Николаевич отметил, что она совершенно не волновалась за любимого человека. В чем причина такого спокойствия? Вероятно, в новой позиции Солеваровой. Теперь она не смотрит на Груню как на соперницу и доверила ей тайну беглеца, который, возможно, спрятался не столько от чекистов, сколько от Рыси…

Пальма бросилась в прихожую.

Все напряженно смотрели на входную дверь…

БОЖЕСТВЕННАЯ СТРАТЕГИЯ

Ерш подкараулил тетку возле ее дома. Был осенний темный вечер. Она не узнала его, испугалась: черная одежда и белые перчатки (забинтованные руки). Зато грубый, хрипловатый голос матроса мигом успокоил ее и тут же опять вызвал тревогу…

— Сейчас, сейчас что-нибудь придумаю, — залепетала она, напрягая зрение. — Иди рядом… люба моя…

До набережной Перерытицы они шли молча. Только возле каменного дома с тремя освещенными окнами тетка шепнула:

— Врач Глинка…

За плечами доктора многолетняя работа в военном госпитале. Опытные руки врача смочили бинты, запекшиеся кровью, промыли раны, наложили шинки на бледные ладони и снова забинтовали…

— Доктор, скажи прямо, — раненый протянул руку, — смогу я держать кисть?

— Малярную?

— Нет, художника.

— Сможешь. Сухожилие большого пальца не повреждено…

От врача Георгий вышел с твердым решением взять курс прямо на Крестецкую, в чека, но его смутила тетка Вера:

— Приехал эмиссар патриарха, тобой интересовался…

— Видела его?

— Нет, люба моя, Савелий сказал…

Ерш задумался. Он сам не знает Рысь в лицо. Эмиссар беседовал с ним в темноте. А чекисты могут не поверить. Скажут: «Жгловский нарочно покрывает». Вот бы еще раз повидаться с представителем патриарха и засечь его рожу…

Заныли растревоженные пальцы. Ерш поморщился. Он представил себя на допросе. Раны будут мешать ему спокойно беседовать с чекистами. Нет, есть смысл обождать. Племянник плечом прижался к тетке:

— Укрой в надежном месте и организуй встречу с эмиссаром.

На сей раз Пашка Соленый не рискнул проявить гостеприимство: он своими глазами видел, как агент угро Федька Лунатик украдкой встречался с Капитоновной. Может быть, ночной налет на картежников не обошелся без помощи бабки.

Георгий не возражал против нового адреса. Дом перевозчика с небольшим садом одиноко стоял на берегу Полисти, кругом пустыри. Зато за рекой — казарма, фабрика и цепочка каменных домов. Близость воды всегда приятна матросу. Он сидел перед окном, любовался высоким Красным берегом, читал иллюстрированный журнал «Огонек», а вечером, в потемках, гулял по саду. Его сопровождал сын перевозчика, прозванный Баптистом. Ерш, конечно, не признался к «черному ангелу»: ему вообще хотелось забыть свое прошлое.

Поздно вечером пришла тетка Вера. Принесла сливки, теплые пироги с капустой и приятную весть: «Придет». Эмиссар не указал ни дня, ни часа. Однако Ерш был уверен, что Рысь явится внезапно, ночью, и заказал электрический фонарик…

— А то, сама понимаешь, чуть в сенях не грохнулся…

Он был рад и не рад приходу тетки: она, конечно, помогает ему делом и в то же время мешает думать о Груне…