Тайна девственницы

– Нет, – ответил Куинтон таким голосом, что Натаниэль понял – брат не намерен более распространяться на эту тему.

Нат открыл дверь на чердак и повернулся к брату.

– Итак?

Куинтон проскочил мимо.

– Я положил ее в ящик с вещами прапрабабушки. – Он усмехнулся. – Это место выглядит подходящим.

Сердце Натаниэля билось от волнения. Он отдаст печать Габриэле, она представит ее в Антикварном совете, и он расскажет ей о своих планах на совместную жизнь. А почему нет? После всего этого он станет ее героем.

– Я спрятал ее здесь в тот день, как приехал домой.

– В день бала Реджины?

Куинт кивнул.

Он обходил кругом оставшиеся от предков Харрингтонов вещи, мебель, выставленную из дома ради новой и модной. Ему всегда нравилось вдыхать пыль поколений на этом огромном чердаке, где теперь лежало все ненужное. Картины висели по стенам, ящики, упакованные мешки и коробки затрудняли проход. Куинтон подошел к одному из ящиков, в котором они рылись, когда были детьми. Он с трудом откинул крышку, наклонился и пошарил внутри.

– Вот она. – Куинт поднял маленький, завернутый в ткань сверток, перевязанный веревкой. Он осторожно снял веревку и развернул ткань. Около минуты он смотрел на вещь, а потом громко рассмеялся.

Нат удивленно смотрел на брата.

– Чему ты смеешься?

– Ирония судьбы, мой дорогой. Этот мир полон иронии. И игры богов намного причудливее и эксцентричнее, чем мои. Вот это, – Куинт передал сверток в руки Ната и скривился, – вот это не печать Монтини.

Глава 20

– Это не печать Монтини? Что ты имеешь в виду? – с недоверием в голосе спросил Нат.

– Вот. Смотри сам. – Куинт протянул печать брату. – Это не нефрит.

Нат приподнял печать к слабому свету, исходящему из чердачных окон.

– Это халцедон. И она выглядит как… – его сердце упало, – как ассирийская.

– А та печать, которую мы ищем, та, которую я взял у Гутьереса, была аккадская! И разница между ними – около пятнадцати веков!

Нат посмотрел на брата.

– Как такое могло случиться?

– Откуда я знаю? – отрывисто ответил Куинт.

– Но ведь печать была в твоих руках! – воскликнул Нат. – Была?

– Да, я держал ее, когда отнял у Гутьереса! Я основательно ее проверил. Черт возьми! – Куинт отступил назад и начал вышагивать туда-обратно по чердаку. – И опять это случилось! Я держал ее в руках! И я снова потерял ее! Снова! Как я мог быть таким тупым? Как же я мог…

– Как ты ее потерял?

Куинт замер и посмотрел на брата.

– Я не терял ее.

– Но ты же только что сказал…

– Я не терял ее! Кто-то выкрал ее у меня и поменял на эту! Тем же самым путем, каким Гутьерес украл ее у Монтини. А кто-то до него украл ее у Эшуорта, и только Бог знает, сколько еще человек выкрадывали эту печать у других людей! Сквозь годы и века! – Он сжал зубы. – Это и называется проклятием.

Нат покачал головой.

– Печать не могли проклясть.

– Нет, но прокляли город, помнишь? Проклятая Тайна девственницы! «Тот, кто нарушит сон Города Девственницы», – продолжил Куинт гробовым голосом, – и так далее и тому подобное?

Нат фыркнул.

– Ты не веришь в такое.

– Я готов поверить во что угодно, лишь бы не в свою тупость. – Куинт присел на край ящика, потер себе лоб и пробормотал больше для себя, чем для брата. – Но я не могу в это поверить. Печать была у меня в руках.

Нат пристально посмотрел на Куинта. Горе его брата было не чуждо его собственным ощущениям потери, но потери чего-то более стоящего или дорогого. Они теряли и намного более ценные сокровища до сегодняшнего дня. Проклятие, неужели у всех есть от него секреты?

Глубокая морщина залегла на лбу у Куинта.

– Я проверил печать сразу после того, как выиграл ее. Затем я завернул ее и положил к себе в сумку. – Он встал и снова начал вышагивать по чердаку. – Затем я много раз проверял, лежит ли она на месте, но никогда не разворачивал сверток.

– Мог ли Гутьерес взять ее?

– Все возможно. – Куинт остановился и многозначительно посмотрел на брата. – Ее мог взять и Монтини. – Он вздохнул. – А также много других людей.

– Этого не может быть. – Нат покачал головой. – Если бы Монтини выкрал ее обратно, он бы как-то отразил это в своих письмах. Возможно, в своем последнем письме, которое он писал незадолго до своей смерти.

– Ты так думаешь?

– Его последнее письмо, – Нат задумался на мгновение, – было бессвязным и самым безумным.

– Если бы Монтини взял печать, думаешь, он стал бы писать об этом сестре?

– Чем больше я узнаю Монтини, тем больше убеждаюсь в том, что не понимаю логику его действий. Все возможно. Ты же сказал, что он был на Крите вместе с тобой.

Куинт кивнул.

– Если Монтини смог перехватить печать обратно… – Нат покачал головой и горестно вздохнул, – то где она находится сейчас?

Габриэла смотрела, как закрывается за Натаниэлем дверь, а потом села на кровать. Натаниэль Харрингтон был полон сюрпризов.