Тайна девятки усачей

— Я не кукла! — без обиды, но твердо сказала девчонка. — Я — Катя! А тебя как зовут?

Вовка презрительно отвернулся.

— Ну и не надо! И не говори! Подумаешь?.. А тебя как зовут? — Катя бесцеремонно ткнула пальцем в Лапочкина.

— Сема, — спокойно ответил он.

— А почему все вы такие грязные и скучные?

— Работали, — невозмутимо сказал Лапочкин.

— Работали? — переспросила Катя. — Вот это?..

Она посмотрела на разбросанные бревна и расхохоталась так, что ей пришлось сесть на гнилой кругляк.

— Катя! — крикнула с того берега женщина. — Узнай у мальчиков, где тут объезд и далеко ли до Усачей?

— Я сейчас, мамочка! — откликнулась девчонка и по-птичьи закрутила головой, осматривая ребят.

Глаза ее, зеленые с искринкой, на секунду остановились на Саньке, а потом побежали дальше.

— Вот ты! — сказала Катя и подошла к Грише. — Во-первых, скажи, как тебя зовут, а во-вторых — где тут Усачи?

— Зовут Гришей, — вежливо ответил Лещук. — А Усачи рядом. И объезжать вам не надо. Если вещей немного, то пешком дойдете. Полкилометра не будет!

— Мамочка! Отпускай машину! Пешком дойдем! — крикнула Катя и снова обежала задорными зелеными глазами стоявших у разрушенного моста мальчишек.

Санька подтянул брюки, поправил воротник рубашки, смахнул с колен начавшую подсыхать глину. Он не отдавал себе отчета, почему вдруг занялся своим туалетом, и с негодованием отверг бы всякий намек, что это каким-то образом связано, с присутствием Кати. Но когда она опять лишь скользнула глазами по его фигуре и обратилась к Мишуку, Санька почувствовал обиду и присоединился к надутому Вовке. Они отошли в сторону и сердито поглядывали на девчонку, которая засы́пала Мишука вопросами.

— Значит, вы мост ремонтируете? И трудодни вам за это платят?

— Ремонтируем! — ответил Мишук и усмехнулся. — А насчет трудодней еще неизвестно.

— Как же так? — удивилась Катя, — Работаете, а не знаете, будут платить или нет! Кто у вас главный? Он шляпа, наверно?

— Он и есть главный! — сказал Гриша, кивнув, на Мишука. — Звеньевой!

— Выходит, ты — шляпа! — прощебетала Катя. — Только я не верю, что вам разрешили мост ремонтировать! Вы сами что-нибудь придумали! Сознайся! Я никому-никому не скажу!

Мишук нахмурился.

— Ты поменьше обзывайся! Раскричалась! Один у нее — мяч, другой — шляпа! И не суйся не в свое дело!

Но Катя не смутилась и не обиделась. Она рассмеялась.

— Можешь и не говорить! Вижу, что мост сами испортили, а теперь боитесь, что попадет! Но зачем? Скажи! Скажи, пожалуйста! Ведь интересно же!

Взревел мотор. Такси развернулось и покатилось к лесу. Женщина подхватила два чемодана.

— Кто поможет? — спросила Катя.

Вовка демонстративно засунул руки в карманы.

— Извините, здесь носильщиков нет! — съязвил Санька.

Один Гриша подскочил к Катиной маме и взял чемодан. Сема переглянулся со звеньевым и подхватил второй. Освободившись от груза, женщина осмотрела разбросанные бревна и сказала:

— Молодцы! Вовремя разобрали это старье! Наше такси могло бы провалиться… А вы сами из Усачей?

— Из Усачей, — отозвался Гриша и спросил в свою очередь: — Вы к кому приехали?

— К Ивану Прокофьевичу. Знаете такого?

— Знаем!.. Доведем!

И все пошли к деревне. Впереди с независимым видом шагали Вовка и Санька. Они посвистывали вразнобой, всячески подчеркивая полное безразличие ко всему, происходящему за их спинами. За ними шел Мишук. Он с тревогой думал о мосте.

Сразу же за Мишуком легко вышагивал Сема с чемоданом на плече. В хвосте шли Гриша, Катя и ее мама. Чемодан они несли по очереди и болтали без умолку.

В вечернем прохладном воздухе звонкий голос девочки разносился по всей пожне, и мальчишки узнали, что Катя и ее мама — родственники Ивана Прокофьевича и приехали к нему на лето отдохнуть.

«Дачница!» — презрительно подумал Санька и сказал:

— Теперь от нее отбоя не будет!

— Ничего! Мы ее живо отвадим! — ответил Вовка, но и он понимал, что это будет нелегко: очень уж напористой была девчонка.

А Катя вдруг вспомнила про мост и начала настойчиво выпытывать у Гриши, зачем понадобилось вскрывать настил, но тот ловко уходил от ответов.

Когда до околицы осталось метров двести, ребята встретили младших усачей. Геня Соков нес две пилы, а остальные тянули на веревке бревно. Оно было тяжелое, неровное и оставляло на тропке глубокие царапины.

— Генька! — крикнул Мишук. — Я тебя сейчас за уши оттаскаю! Тебе что приказано!

— А мы не маленькие! — ответил Геня Соков. — Были вместе — всем и отвечать!.. Бревно вот прихватили! Пригодится! И пилы…

Мишук оглянулся на Катю и ее маму. Они уже были близко.

— Пилы забрать — и бегом в штаб! — приказал он, не желая продолжать разговор при посторонних. — Бегом! Бегом!..

Младшие умоляюще смотрели на звеньевого. Но, заметив чужих людей, они повернулись, как по команде, и рысцой побежали назад.

В штабе собрались, когда совсем стемнело. Шли задворками, чтобы Катя не заметила. Разговаривали сначала тихо, но с каждой минутой спор становился горячее, и скоро осторожность, была забыта. Решали, где достать новые бревна для моста. Мишук предложил честно покаяться во всем председателю колхоза.