Тайна баронета

Эрик, заметив пристальный взгляд супруги на Дэйва, тоже обратил на него внимание и, увидев следы крови, неодобрительно покачал головой. На ум ему неожиданно пришло, что хранитель памяти в схватке с Чеславом пострадал ничуть не меньше своего хозяина, а при учете того, что в отличие от последнего, никакой помощи ему оказано не было, состояние его здоровья переставало быть загадкой и начинало внушать опасения.

Однако же, быстро глянув на, вне всякого сомнения, не замечающего ничего Ричарда, Эрик предпочел смолчать. Дядя его был человеком довольно сложным, предугадать его поведение, и мотивы его поступков было практически невозможно, посему нельзя было отрицать тот факт, что Ричард вполне мог все еще держать обиду на своего помощника и, в связи с этим, намеренно не замечать его состояния. Хотя, с другой стороны, такое поведение вряд ли было в характере благородного оборотня…

В любом случае, здесь и сейчас развивать этот вопрос было явно не время. Оставалось лишь верить и надеяться, что Дэйв выдержит и не потеряет сознания прямо среди гущи событий прошлого, иначе выбираться из памяти баронета Ренарда будет весьма затруднительно. Сам же хранитель памяти, между тем, сообразив, что кровь на его рубашке стала заметной, поспешил вновь натянуть пиджак.

– Полагаю, да, – произнес граф, отвечая на вопрос своей жены и медленно переводя взгляд с Дэйва на нее, а затем на Ричарда, – Так значит, получается, что Чеслав не солгал? Он и в самом деле твой брат?.. – на лице молодого человека отразилось величайшее отвращение, – А значит, и нам родственник… очередной.

– Все оборотни братья – так говорил он мне, – последовал несколько резковатый ответ, и Ричард сморщился, как будто его принуждали глотать горькое лекарство, – Я не знаю степени родства, связующей нас, если таковая вообще есть. В те времена он называл меня братом, а я считал его таковым, но братьями в том смысле, что ты и Роман, мы не были никогда. Мы родственники, да, но очень и очень дальние, тем более, что он, как, полагаю, понятно из его же слов, даже не француз. Он родился где-то в Литве, потом жил в Польше… Не знаю… Чеслав, говоря откровенно, вообще личность весьма загадочная и темная. Да и… малоприятная, – он негромко вздохнул, – На самом деле, я вот говорю, что мы были братьями, но сам понимаю, что считал так, похоже, лишь я. И заметно это даже в мелочах.

– Например? – экс-Венсен, который до сей поры некоторое время созерцал мешанину красок, сопутствующую изменению картины памяти, да поглядывал с беспокойством на Дэйва, перевел взгляд на Ричарда. Тот пожал плечами.

– В игре в шахматы, в этот его обожаемый «эшек». Я не заметил тогда, да и по понятным причинам не вспомнил сейчас, когда Дэйв вернул мне память, а вот со стороны увидел… Он же смухлевал на последних ходах. Сходил два раза подряд, не дал мне возможности оценить ситуацию на доске, отвлек разговорами, и, довольный собой, поставил мне мат. Это, конечно, ерунда, но…

– Но очень хорошо его характеризует, – вздохнула Татьяна, – Не понимаю, как вообще получилось, что вы с ним познакомились? Если ты говоришь, он не то из Литвы, не то из Польши, а ты француз…

– Как вообще получилось, что ты с Эриком-то познакомилась? – ехидно вставил Винсент, – И с самим Риком, да и со мной тоже! Ты из России, а мы тут все – урожденные французы… Неисповедимы тропы судьбы.

– А ты все-таки фаталист, – хмыкнул Ричард и, не позволяя ответить уже открывшему, было, рот, племяннику, продолжил сам, – С Чесом мы познакомились благодаря общности видов, и благодаря его хитрости. Я не знаю, как, но он сам нашел меня, а я, как вы можете догадаться, не был единственным, кто в те дни мог изменять свой облик. Он нашел меня, сказал, что все оборотни братья, а мы так тем более, коль скоро нас связывают родственные узы!.. Вот я и поверил.

– А я-то думал, только Анхель настолько доверчив… – вздохнул блондин и, пряча улыбку, немного опустил голову. Оборотень его шутку не поддержал и, хмурясь, обратил к нему взгляд.

– Почему ты вдруг вспомнил о нем?

– Не знаю, – честно отозвался Эрик, – Мне всегда казалось, что из всех подручных Альберта именно он меньше всех блещет умом, и способен поверить всему, что ему скажут. А что?

– Ничего, – буркнул Ричард и, отведя взгляд, скрестил руки на груди, кивая куда-то вперед, – Лучше смотрите, что происходит.

– Значит, теперь ты уже не метишь в короли? – Ренард, показавшийся на опушке леса верхом на своем вороном жеребце, чуть придержал его, оглядываясь через плечо на человека, к которому, очевидно, и обращался. На губах его цвела насмешливая улыбка.