Таймири

Им не единожды приходилось подниматься по крутым лестницам с высокими кривыми ступенями, которые, казалось, были предназначены специально для того, чтобы наводить на путников ужас. Таймири где-то поранилась об острый выступ скалы и всё бы теперь отдала за хороший пластырь. Ступни болели от вскрывшихся мозолей, а руки были сплошь в ссадинах да мелких неприятных царапинах.

К концу нелегкого подъема уже ни у кого не осталось сил. Ноги Минорис точно свинцом налились, голова гудела, и что-то, как назойливый комар, непрестанно пищало над ухом.

— Больше ни шагу, — заплетающимся языком сказала она. — Я не сделаю больше ни шагу. — И в изнеможении опустилась на корточки.

Сэй-Тэнь с тяжким вздохом прислонилась к выдающейся из стены плоской каменной плите. А Диоксид так и вовсе разлегся на полу.

— Ого! Ползет! Что-то ползет рядом со мной! — воскликнул Остер Кинн. — Змея! — добавил он подрагивающим от радости фальцетом. Этого уточнения было достаточно, чтобы остальные подскочили и бросились кто куда.

Змеи были излюбленным деликатесом Остера Кинна, и он искусно расправлялся с ними, даже если под рукой не находилось острого предмета. Но как раз сейчас в кармане штанов он трепетно сжимал пахнущий железом перочинный ножик. Наконец-то у них появится еда! Он был уже готов нанести удар, когда вдруг понял, что ползет вовсе не змея. Полз поразительно похожий на змею плотный кожистый корень. Постепенно утолщаясь, он с едва слышимым шорохом стелился по проходу.

Минорис стояла, удивленно хлопая ресницами. Папирус отшатнулся от уже довольно объемистого корня и вжался в стену, а Кэйтайрон бросил на философа выразительный взгляд.

Диоксид развел руками:

— Я по этой части не знаток. Может, наши зверушки помогут?

Кошка зашипела и угрожающе выгнула спину — судя по всему, она тоже не знала. Зато Зюм радостно тявкнул и принялся прыгать через корень — туда-сюда, туда-сюда.

— Нашел скакалку, — буркнула Сэй-Тэнь.

— Да нет, вы не понимаете! — воодушевилась Таймири. — Это знак!

— Тьфу, знаки! — скорчил гримасу Остер Кинн. — Я и без знаков соображу, что к чему.

Не тратя времени даром, он оседлал молочно-белый жгут и зажал в руках два его извилистых отростка.

— Вот, глядите. Будем считать, это вожжи.

— Глупец! — нахмурился философ. — Эдак твой череп просто размозжит о своды пещеры.

Таймири смерила его осуждающим взглядом.

— Сами вы глупец, — сказала она и забралась на корень позади Остера Кинна. — До выхода, возможно, рукой подать, а мы непонятно зачем тут отсиживаемся.

Остер Кинн лихо пришпорил «коня», и тот немедленно встал на дыбы. Уж очень не понравилось сосне, что ее корни кто-то пинает. Пришлось пригнуться, чтобы не удариться головой о потолок.

— Батюшки-светы! А корнем-то, оказывается, можно управлять! — крикнул с высоты путешественник. — Хватайтесь за него, да поживее!

Диоксид уперся, как осел. Нет, даже хуже осла. Он почему-то считал, что непременно погибнет.

— Погибнете, ну и что с того?! — прокричал ему капитан, которому совершенно отказало чувство такта. — Всё равно рано или поздно помирать. А вы и так плесень старая!

— Это я-то плесень?! — не на шутку рассердился Диоксид. — Да я, между прочим, моложе некоторых!

Он подпрыгнул и вцепился в корень изо всех сил. Его длинная седая борода перевесилась через плечо, хламида обвисла и стали видны старческие ноги с выпуклыми зелеными жилами.

— Может, в душе вы и моложе, — согласился Кэйтайрон. — Да только не сейчас об этом рассуждать.

Остер Кинн чуть шею не свернул, пока пытался сосчитать пассажиров. Все ли в седле?

— Готовы? — крикнул он.

— Так то-очно! — проблеял сзади Папирус. Вот у кого силенок явно недоставало. Когда друзья разом саданули пятками по бокам мясистого «удава», когда корень стал завиваться в кольца, биться о стены и, в конце концов, вынырнул из углубления, бедняга лишь чудом удержался и не соскользнул в пропасть. Описав дугу у вершины горы, корень стряхнул на землю друг за дружкой всех семерых путников. Стряхнул — и был таков, сунулся обратно в дыру.

— Тут одно из двух, — рассуждала потом Таймири. — Либо сосны чересчур чувствительны, либо чересчур любопытны. Ну а что? — приставала она к измученной Сэй-Тэнь. — Будь я сосной, давно бы извелась от любопытства: кто это у меня в корнях копошится?

— Будь ты сосной, — устало отвечала та, — изнервничалась бы и половину иголок растеряла, гадая, какая зараза к тебе прицепилась.

16. О голодных тиграх и лике горы

После сильного нервного потрясения капитан сделался до невозможности говорлив и сыпал словами, как песком.

— Нет, видали? Скоро от нашего легендарного массива одно решето останется! Как его сосны дырявят, а!

Он еще долго городил несусветицу, а Сэй-Тэнь вдруг возьми да и засни. Прямо под той самой сосной, которая вытащила их из пещер. Остер Кинн и так ее расталкивал, и эдак — хоть бы что. Пришлось нести на руках.

— Ничего, сейчас иголок насобираем, чайку изготовим и будем здоровехоньки, — приговаривал он. — А еще на белок капканы расставим. Самодельные.