Таймири

— Сколько можно дрыхнуть?! Мы тебя уже целую вечность расталкиваем! — прозвучал над головой рассерженный голос капитана. Кэйтайрон — это в его манере не церемониться с теми, кто по званию младше. Команду «отставить любезничать!» он, небось, повторяет себе ежечасно.

Очнувшись, Папирус первым делом проверил, не кровоточит ли ранка на пальце. Но никакой ранки не было и в помине. Сон, всего лишь сон — ничего более! Значит, и стены в полном порядке, и кошка не злодейка, а обычная кошка!

— Мы собирались тронуться в дорогу с утра. А он и ужин, и завтрак проспал! — запальчиво воскликнул Остер Кинн.

— Чтобы петлять по лабиринтам, понадобится много энергии, поэтому на, вот, перекуси, — беззлобно сказал философ и подал ему еды.

Папирус только сейчас заметил, что в гроте толпятся абсолютно все участники экспедиции, и у Таймири на шее мерцает уменьшенная копия Альтаира. Минорис протирает заспанные глаза, а Сэй-Тэнь услужливо заплетает ей косу — судя по всему, они помирились. Зюм рычит на Неару. Правильно делает, что рычит. За кошками нужен глаз да глаз.

— Ой, чувствую, навлечет она беду, — пробормотал Папирус, покидая пещеру последним. Его взгляд невольно задержался на участке стены возле «отдушины». Там, внизу, предательски чернело круглое пятно…

* * *

— Живее, пошевеливайтесь, размазня! — ревел командир пятой роты, в то время как солдаты строем проносились мимо, рассредоточиваясь по главной площади. Командир «Всё захвачу, всех растопчу», а по-простому — Вазавр — буквально раздувался от гордости. На его смуглом надменном лице блеснули близко посаженные глазки, и он вспомнил тот знаменательный миг, когда они с Авантигвардом обменялись рукопожатиями. Именно об этом мечтал Вазавр в юности, именно так он рисовал себе первую встречу с правителем: пышные чертоги, почетный караул, красная дорожка до самого трона. И сверхсекретное поручение. Историческая миссия. Правда, о миссии история страны умалчивает, как умалчивал о ней и сам Вазавр. От него вообще редко удавалось услышать что-нибудь, кроме порицаний или придирок. И солдаты предпочитали оставаться в неведении, нежели лишаться пайка и садиться на гауптвахту единственно из-за своего здравого желания быть в курсе дела. Приказ не разглашается — и точка. Некоторые бойцы тайком жаловались товарищам, что образ командира посещает их даже в сновидениях. А иногда он, точно злой дух, внезапно появлялся в казарме, едва там начинали шушукаться о его персоне. Квадратная, будто вытесанная из камня, фигура Вазавра приводила сплетников в немой ужас. И горе тем, у кого язык без костей, потому что не только в армии, но и во всей округе были изрядно наслышаны, что Вазавр скор на расправу.

Благоговея перед высокопоставленными особами, он считал подчиненных жалкими червяками, и высокомерию его не было границ. Тщеславная ухмылка почти никогда не сходила с его лица. Исключение составляли разве те случаи, когда его вызывали к военачальнику или во дворец.

«И как его земля терпит?!» — возмущались жители местных деревень. Казалось, зажечь среди них восстание могла одна малая искра.

«Не нам его судить, — умеряли их пыл старики. — Бедный он человек, ибо не то делает, что по сердцу ему, но то делает, что ненавидит».

Вазавр был из тех, кто не мог начатое на полпути бросить. Он любил завершенность во всем и исполнительностью отличался беспрекословной. Мысль о том, что миссия может провалиться, у него даже не возникала. А ведь часто неудача поджидает нас именно там, где мы рассчитываем на молниеносный успех. Может, оттого и не упоминается в летописи о тайной миссии, возложенной на Вазавра Икротаусом Великим, что не увенчался успехом военный поход на город Цвета Морской Волны. Этот город — крепость неприступная, правда, нет у крепости ни пушек, ни стен. Это цитадель, укрепления которой незримы. Оттого-то ее почти невозможно завоевать. Авантигвард знал, как подступиться к городу. У города есть хранитель, известный более как философ Диоксид. По его душу и пришел Вазавр. Он расставил на площади часовых и заявился в академию, а там все руками разводят: не слыхали, говорят, ни о каком Диоксиде. К мальчишке, говорят, обратитесь. Потряс командир мальчишку за шиворот, но тот ничего путного ответить не смог. Мальчишку звали Карион, и знал он лишь, что в таком-то часу такого-то числа отбыл учитель на яхте и не видели его с тех пор в академии.

Спустился Вазавр по ступеням, сел у фонтана и задумался. Философа след простыл, а у философа того свиток коричневый, куда имя каждого жителя записано. И покуда эти имена там числятся, ни один горожанин не подпадет под власть сильнейшего. Так-то.

И где теперь искать Диоксида со свитком?…

* * *

— Спрашиваешь, зачем мне город?! — восклицал Икротаус, ходя из угла в угол и заложив руки за спину. — Будто не знаешь, что я болен! Я заразился твоим безумством! Отныне мне, как и тебе, нужно лишь одно — рабы. Чтобы горы треклятые по камешкам разбирать!

Похоже, он все же хлебнул отравы, хотя и не той, которой хотела напоить его Терри.