Таймири

— Слышала я, что далеко на западе жили индейцы из непростого племени. Они засовывали себе за щеку семена некоего растения и так питались, дожидаясь, пока семена растворятся у них во рту. Может, это и правда, да только уже много лет никто этих индейцев не встречал, — поведала Эдна Тау.

— Так, понятно, это притча. И мне придется лезть на дерево, чтобы добыть белку, — смирился Остер Кинн.

Таймири глянула вверх: в капканах из темных пушистых ветвей застряло синее небо. А чуть ниже тянулась полоса небесно-лазурных гор, озаряемых солнечным светом. Еще ниже свет пропадал, и порода приобретала серо-голубые тона. Сосны стонали, покачиваясь от ветра. Было прохладно. Таймири заметила, как Эдна Тау и Остер Кинн отделились от основной группы и удалились в глубь леса.

— У нас привал! — объявил Кэйтайрон и в подтверждение своих слов уселся на рюкзак, чтобы не сидеть на остывшей земле. Остальные последовали его примеру, охотно поснимав с плеч пухлые котомки со сменной одеждой да разной кухонной утварью. У каждого матроса была своя жестяная кружка, свой нож и полотенце. Всё это они держали наготове, когда плыли по реке, потому как знали, что рано или поздно последует срочная высадка.

Чинно скрестив ноги, капитан жестом подозвал к себе тройку матросов.

— Ты, Синре, поди, принеси воды из ручейка за теми деревьями.

— Слушаюсь, сэр!

— А ты, Вальнери, пособирай-ка иголок в лесу. Да побольше!

— Так точно, сэр!

— А ты, Калли, набери дров. На крайний случай возьми топор. У тебя ведь есть топор? — обратился капитан к широкоплечему матросу.

— Э-э-э, ну, есть, — промямлил Калли. Ему совсем не улыбалось таскаться за сушняком.

Эдна Тау, бок о бок с Остером Кинном, выслеживала белок. Легче всего их заметить по пушистому хвостику. И поймать на земле, конечно, намного проще, чем карабкаться за ними на дерево. Но белки, похоже, сговорились затаиться в дуплах. У них там, наверное, запасов немерено. Не то, что у экипажа потонувшего корабля…

— Придется тебе, друг мой любезный, побыть сегодня в роли мишки, — вздохнула Эдна Тау.

И Остер Кинн, засучив рукава, полез на сосну. Сосна была старая и смолистая. И где-то наверху в ней было выдолблено дупло. Самое что ни на есть беличье. Пока Остер Кинн отдирал прилипшую к стволу штанину, он думал о том, как возникают дупла. Привычная работа для дятлов. Но поскольку дятлы исчезли из страны лет двести назад, то можно полагать, что эта сосна на своем веку повидала многое. Очень многое. И белки там, наверху, наверняка откормленные.

Пока Остер Кинн без особого энтузиазма справлялся со своей задачей, Эдна Тау решила поискать молодых сосновых корешков. Она бродила меж сосен, нагибаясь и высматривая что-то у земли. Но вскоре желание разжиться питательными корнями отпало.

«Не подберешься к ним, больно глубоко в камне засели», — выразила свою досаду индианка, когда Остер Кинн спустился ни с чем.

— Как это нет белок?! — возмутилась Эдна Тау. — Сколько себя помню, всегда тут водились. Хм… — Она в недоумении почесала голову. — Лес не хочет нас принимать. И меня это тревожит. Здесь кроется какая-то загадка…

Как оказалось, причиной столь внезапного опустения послужил топор и матрос, им орудовавший. Одно срубленное дерево лес еще смог бы простить.

Но ругательства — уж извините! От ругательств Калли у леса началась самая настоящая аллергия. А Калли злился на топор, который был тупее всех топоров на свете, и на деревья, срубить которые можно было, лишь спев им лесную колыбельную. Бранные слова с языка так и слетали — только подсчитывать успевай. Старая сосна, которую матрос без особого успеха атаковал, насчитала с три дюжины.

Стерпеть оскорбления не каждый человек сможет, а уж дерево и подавно. Лес возмущенно и угрожающе зашумел. Зашевелились под землею корни, забурлили в стволах соки. А белки попрятались.

Калли так разошелся, что вынудил старушку-сосну его отшлепать. Насилу ноги унес. Правда потом вернулся — с величайшими предосторожностями — за топором да нарубленными ветками.

Понурые, возвратились с неудачной охоты Остер Кинн и Эдна Тау. В лагере их поджидал сюрприз. В самом центре поляны горел костер, а на огне, на специальных подпорках, грелась кастрюля с водой. Команда, затаив дыхание, сидела вокруг.

— Что это такое? — процедила сквозь зубы индианка.

— Это? Да это ж костер! Скоро чаю из иголок попьем, — бесконфликтно объяснил капитан.

— Нет, откуда поленья? — щурясь, спросила Эдна Тау.

— Я послал ребят в лес. А что тут такого?

— Та-а-ак, теперь мне всё ясно. Теперь я понимаю, почему исчезли белки, — скрестив руки на груди, сказала Эдна Тау. — Вторглись в запретные владения, и не просто вторглись, а еще и самоуправством занимаются, — осуждающе изрекла она.

— Но позвольте, чьи ж это владения? Тут ведь никого, кроме нас, нет! — насупился Кэйтайрон. Индианка в ответ насупилась еще сильнее.

— Ошибаетесь. Деревья живые и земля живая. Они всё чувствуют, каждый ваш шаг, каждое ваше движение. И что мы говорим, тоже слышат.

— А сосна меня хлестнула, — пожаловался Калли, чем поверг в трепет своих товарищей.

— Вот, видите, это не мифы!