Тайм-код лица

И я действительно помню, как прыгала по сцене в кимоно, размахивая зонтиком, так что, видимо, я достаточно поправилась после несчастного случая и смогла сыграть свою роль. Потом я отрастила челку, чтобы скрыть свой большой, покрытый шрамами лоб, и носила челку большую часть жизни, даже после того, как шрам перестал бросаться в глаза. Но мой лоб не нравился мне и до того несчастного случая. Он был слишком большой, слишком широкий и слишком мужской – прекрасный лоб для моего отца, но не для меня.

Прыгуны

Предки моего отца с дедушкиной стороны приехали в Америку из английского города Йоркшира, а предки с бабушкиной – из Дании. Йоркширская ветвь семьи была в числе американских первопоселенцев, ее представители участвовали в войне Америки за независимость, с обеих сторон; после поражения британцев та часть семьи, что поддерживала «тори», переехала в Канаду. Родители моего отца были фермерами-животноводами в Висконсине, но во время Великой депрессии они обанкротились и были вынуждены продать ферму крупному агробизнес-конгломерату. Потеря фермы их ужасно расстроила, и они обратились за утешением к религии и стали евангельскими христианами. Большинство людей слышали о «трясунах», «квакерах» и «святых скакунах», которые трясутся, скачут и катаются по земле. Родители моего отца стали «прыгунами»[13].

Название забавное, но на самом деле ничего забавного там не было. «Прыгуны» были очень строгой, консервативной сектой христиан-фундаменталистов, которые считали все веселое грехом. Мои предки по отцовской линии сурово смотрят на меня сверху вниз из резных овальных рам старых семейных портретов. У них большие широкие лбы и маленькие голубые глаза, тонкие губы и узкие подбородки. «Что ты такое?» – кажется, вопрошают их глаза. Никогда не знала, как на это отвечать.

Но все же, когда через пять лет после окончания Второй мировой войны мои родители поженились, папины родители приняли невестку-японку без возражений. А вот японские бабушка с дедушкой оказались не настолько благосклонными. Они-то надеялись, что их дочь выйдет замуж за какого-нибудь милого японского юношу. Так что моему отцу пришлось изрядно постараться, чтобы завоевать их сердца, но в конце концов ему это удалось, и до самой своей смерти моя японская бабушка говорила, какой он хороший и добрый человек.

Тайм-код 00:49:02

00:49:02 Не надо бы зацикливаться на мешках под глазами, но они мне напомнили одну забавную историю. Во время моего первого книжного тура – кажется, дело было в Денвере – у меня была сопровождающая, муж которой был летчиком, так вот она рассказала, что стюардессы и летчики избавляются от мешков под глазами с помощью крема от геморроя. «Препарейшен Эйч» вроде бы он называется. В нем есть какой-то активный ингредиент, который якобы уменьшает отеки, но я никогда им не пользовалась, поэтому не знаю, так это или нет. Сопровождающая потом добавила, что все ее предыдущие подопечные писатели добрались до Денвера вымотанными и помятыми, но, покидая Денвер, выглядели на десять лет моложе.

Мне нравится думать, что все эти измученные авторы действительно мазали себе лицо препаратом от геморроя. Мне это кажется забавным, только вот почему? То есть если рассуждать рационально, понятно же, что в креме от геморроя нет ничего изначально нечистого или антисанитарного, так почему бы не нанести его на лицо? Что в лице такого особенного? Это же просто техническая панель. Плоская поверхность с набором отверстий, удобное место сосредоточения органов чувств. Ведь с конструкционной точки зрения есть смысл разместить органы чувств повыше, где обзор больше, и преимущественно с одной стороны – желательно с той, в которую вы, вероятнее всего, будете двигаться – чтобы видеть то, что приближается, вынюхивать пищу, прислушиваться к возможному источнику опасности. Лучше расположить все это рядом с мозжечком, чтобы нервам не приходилось передавать сигнал слишком далеко. Так что рот должен быть рядом с глазами и носом, а нос подальше от жопы.

00:53:47 Хм. Отец снова смотрит на меня с упреком. Ему не нравится такой поворот. Не нравится, что я употребила слово «жопа». Он считает это грубостью и дурным вкусом.

00:54:12 Это была очередная проекция. Мне потребовалось много времени на то, чтобы преодолеть свою боязнь расстроить отца – и похоже, мне это до сих пор не удалось. Если я и сейчас вижу его укор в своих глазах, то, видимо, еще храню в душе остатки этого страха. Возможно, это навсегда. И, может быть, это не так уж плохо. Его пристальный взгляд все еще способен заставить меня почувствовать неловкость, но он же, вероятно, придает мне осторожности.

Молчание

Мне было очень трудно выпустить в свет первый фильм, опубликовать первый роман, нарушить царившее у нас в семье молчание. Есть подозрение, что он есть во всех семьях, некий кодекс молчания, который является абсолютным и нерушимым и в то же время настолько вездесущим, что он при этом почти незаметен. Как Бог. Или как воздух.