Тайм-аут

– Нет… Я временно безработная, – с обидой сказала она, случайно ножом задевая палец. Прошипев, Алина стремительно засунула палец в рот и стала сосать.

Удивляясь реакции, Валерия хотела подойти и обработать рану, но заметив предупреждающий взгляд Кирилла, осталась на месте.

– А где раньше работали?

– Раньше… – женщина нервно дернула плечами, выпуская палец, и с тоской поделилась: – Раньше я работала стоматологом в хорошей детской стоматологии.

– Скучаете по работе? – понимающе поинтересовался Кирилл.

– Да, скучаю, но не могла там работать. Позже, когда буду готова, я вновь устроюсь. Я хороший специалист, просто так получилось… – объяснила она и бросила очищенные овощи в раковину, отодвигая грязную посуду, принимаясь до остервенения их мыть.

– У вас что-то случилось? – спросила Валерия, наблюдая за нервными действиями женщины.

– Нет, нет… наверное, нет. Просто я… плохо спала. Или не спала.

– Вы знаете Тамару Коновалову? – перебил мужчина, желая увидеть реакцию Коршуновой на его слова.

– Коновалову Тамару… – повторила Алина и закрыла глаза. Она молчала некоторое время, а потом схватила терку и принялась тереть на тарелку свеклу. – Да, знаю. Мы познакомились с ней три года назад. Инвалид.

– Вы с ней знакомы?

– Иногда общаемся… Редко.

– Помогаете ей или просто общаетесь, дружите?

– Ммм… – тут женщина обернулась и с каким-то раздражением выдала: – Дружим, да.

– Когда в последний раз виделись?

– Вчера, – быстро ответила женщина, будто только и ждала этого вопроса. Создалось впечатление, что ей не терпелось ответить и выгнать незваных гостей.

– Во сколько приехала и когда попрощалась?

– Ну, к шести вечера. Мы засиделись, потом пришел мой муж. Тома осталась ночевать. Утром приехал ее жених Вадим и увез на машине.

– Во сколько?

– В шесть или семь утра.

– Так рано?

– Да. Они разговаривали, а потом отправились к нему домой. Хотели побыть наедине, как мне показалось. Или домой…

– Ее телефон, он был с ней?

– Я не знаю… Вероятно, в ее сумочке, – сдавленно выдохнула женщина. Глаза ее бегали, она была напугана. Словно подписывала себе приговор, но продолжала говорить: – Там в коридоре на вешалке она ее оставила.

– Ваш муж куда-то выходил?

– Не знаю. Я рано уснула. Проснулась от стука в дверь. Муж спал. Когда я вновь проснулась, его уже не было, поехал в деревню.

– У вас грязь в коридоре… Это он наследил?

– Вечером было чисто, а утром я заболела. Не знаю… дождь вроде лил.

– Получается, вы не видели утром мужа?

– Нет.

– Почему не поехали с ним?

– Меня туда не приглашали. Да и зачем? Там никого нет. Мать жила одной ненавистью, которая сгубила ее и нас. Та авария уничтожила столько жизней. Столько жизней… – женщина говорила все тише и тише, почти хрипела. – Мой муж до сих пор не может нормально жить. Он изменился, стал агрессивным. Я не знаю, когда это закончится.

– Ваш муж бьет вас?

Алиса изменилась в лице. Даже мысль ее коробила, но тем не менее она кивнула, тут же отворачиваясь. Не желала говорить в лицо.

Кирилл поднялся и медленно направился к женщине, по пути приметив магнитики и фотографии, на которых женщина всегда была со своим мужем. Веселые, милые, в глазах счастье. На дверце не осталось свободного места, все было в подарках и магнитах.

– В течение какого периода?

– Уже три года, после той аварии изменился.

– Вы обращались в полицию?

– Нет, я… люблю его и понимаю, – с обидой заявила она.

– А эти фотографии… когда сделаны?

– Год назад, – сказала женщина и вдруг резко заметила: – Если хотите переговорить с мужем, то поезжайте в деревню. Я ничего не знаю…

– Хорошо, тогда мы, пожалуй, позже зайдем.

– Позже? А нельзя к нему, чтобы без меня? Зачем я? – в голосе чувствовалось раздражение, обида и страх.

– Вы чего-то боитесь?

– Нет. Нет… – хрипло выдохнула Коршунова и схватилась за живот, будто защищая от чего-то.

– У вас есть дети? – неожиданно для себя спросила Валерия, реагируя на ее движения и фотографии, но, отмечая ужас и непонимание в глазах женщины, указала на деревянную рамочку со свадебной фотографией. В углу был вставлен черно-белый снимок плода. – Это же УЗИ малыша, верно?

– Ммм… да, все не могу убрать. Нет, у меня нет детей. Я… потеряла ребенка. Да, так получилось…

– Сочувствую вам.

– Разве это возможно? – хрипло прошептала женщина, руками обхватывая себя за талию, качая головой. – Моему сыночку было 23 недели.

– Понятно, тогда не смеем вас задерживать… – Ярцев глянул на Валерию, давая понять, что можно идти.

Уходить Валерия была не намерена. Она видела, что женщина нуждается в поддержке. К тому же вела себя она странно, то ли из-за психического состояния после выкидыша, то ли по другой причине. Чем-то напоминала сестру.

– Кирилл, ты иди, я сейчас выйду – тихо попросила Валерия, всматриваясь в измученное лицо женщины.

– Лера…

– Пожалуйста.

Спорить Ярцев не стал. Он молча кивнул и вышел из кухни, оставив женщин наедине. Выждав несколько секунд, посчитав, что Ярцев уже на улице, Валерия медленно подошла к женщине.

– Я понимаю вас. Моему малышу было 22–23 недель, когда я… потеряла его.

– Но почему, вы же врач?