Тайфун придет из России

Вынырнули одновременно, хватит терпеть! А те не ожидали, выставились с ужасом на черных дьяволов со сверкающими глазами. Можно работать, цель близка. Мишка схватил караульного за ногу, пока товарищ не успел его вытащить, поволок на себя, как водяной свою жертву, в морские глубины. Тот сорвал ногти о скалу, глухо вскрикнул – автомат забренчал по площадке, – и уже трепыхался под водой, теряя сознание.

Второй отшатнулся от обрыва, принялся сбрасывать автомат с плеча. В этом и заключалась его роковая ошибка. Пустись он сразу в бега, все бы пропало, Глебу понадобились бы долгие секунды, чтобы вскарабкаться на обрыв. А так Глеб выхватил нож из прикрепленных к поясу ножен, швырнул без замаха… и наймит Виктора Павловича Бутерса, качнувшись, с ненавистью воззрился на своего убийцу. Соображал он, судя по всему, неплохо; даже нож, торчащий из горла, не помешал поработать головой и понять, что дело швах. Горючая тоска вылилась из глаз, они остекленели, и боевик повалился навзничь. Вынырнул Мишка, уже разделавшийся со своим партнером по спаррингу и спровадивший его в черные глубины. Вскарабкался на террасу, плотоядно урча, вооружился автоматом. Вынырнула Маша, следом – Люба с резонно вытекающим вопросом:

– Мужчины, чего у вас там покойники плавают, девушкам спать не дают?

– Страх какой, – передернула плечами Маша. – Только прикорнуть устроилась, а он ко мне подплывает и давай кругами флиртовать…

Данная публика предпочитала автоматы Калашникова. По совести признаться, бойцы морского спецназа тоже их предпочитали. Напряжение возрастало, они вплотную подходили к чему-то важному. Это «важное» закрывали деревья, обильный тропический подлесок, разбросанные по побережью известковые глыбы, служащие отличной маскировкой. «Мы уже почти на «точке», мы почти на «точке»…» – стучали молоточки по черепу.

И вот они уже лежали на испещренном буераками косогоре и, тяжело дыша, изумленно оглядывались. Экая пасторальная красота. Словно великан рассыпал по побережью горсти разноцветных булыжников. Слева море – у берега ослепительно-лазурное, далее насыщенное глубокой синью. Причудливые скалы вырастали из моря, стояли в шахматном порядке, одна из них, красивая, величавая, «арочного типа», возвышалась в кабельтове от берега, с ней соседствовал широкий причал, к которому было пришвартовано небольшое белоснежное суденышко – нечто среднее между крупным катером и одномачтовым шлюпом. На причале копошились люди, кто-то бегал по капитанскому мостику. Других судов поблизости не было. Такое ощущение, что за деревьями был дом. Оттуда доносились крики, рычали моторы…

– Времени в обрез, – резюмировал Глеб. – Бутерс в курсе, что на острове посторонние. Уйдет же, поганец, в который раз уйдет… – Он выразительно уставился на Мишку с Любой. Черкасов понятливо кивнул и подтолкнул автомат Маше.

– Я понял, Глеб. Вы занимайтесь своими делами, а мы попробуем нейтрализовать это корыто. Ломать – не строить. Оружие, если надо, добудем.

Люба улыбнулась, правда, как-то натянуто, грустно, дрогнули губы, дескать, иногда ломать труднее, чем строить, но спорить не стала, а через минуту они с Мишкой уже ползли к морю, забились под бурую глыбу, перебежали и пропали. Глеб покосился на притихшую Машу. Она смотрела ему в глаза обреченно, до одури тоскливо.

– И что вы все такие опечаленные? Черт… Ну, хочешь, один пойду? Оставайся здесь, а то не нравится мне твой настрой, подруга.

– И лучше выдумать не мог… – улыбнулась одними губами Маша. – Ох, Глеб, какой же ты глупый. Неужели на минутку смог представить, что я тебя брошу?

– Ладно, забудь… – Дымов был растерян, не знал, как себя вести, и от этого злился. «Мы должны выжить, – молил он про себя. – Пусть этот остров хоть пополам треснет, но мы должны выжить…»

Они ползли, вцепившись в землю и в автоматы. Рельеф этой местности был какой-то странный. Нечто подобное Глеб наблюдал много лет назад в Крыму на мысе Тарханкут. Идешь себе по равнине, и вдруг разверзается под тобой земля, и ты едва успеваешь отшатнуться от огромной дыры в земле, которой конца и края не видно. Вся поверхность побережья изрезана продольными и поперечными карстовыми полостями, изрыта пещерами и ходами естественного происхождения. «Органные трубы» под землей, природные колодцы, когда дождевая вода размывает известняковую кору, а затем сливается с подземными реками. В подобную дыру он чуть и не сверзился. Вот было бы мило! Отпрянул от края, успел схватиться за какой-то куцый кустик, и комья глины покатились в бездну. Он перевел дыхание и покосился на спутницу.

– Маша и медведь, – хмыкнула девушка и судорожно сглотнула слюну, оценив размер едва не постигшего их несчастья. Неужто повеселела?