Тайфун

Но он говорил неправду. Мысль об отце сверлила его беспрестанно, подхлестываемая упорным желанием причинить этому устаревшему человеку какую-нибудь большую досаду, сильно задеть его и доказать, что он глупо и непростительно заблудился в десятилетиях. Германия начинала новую жизнь. Германия зажигалась новым огнем. Германия переживала вторую молодость. А сентиментальные ученые кроты тупо копались в затхлой книжной пыли и застилали ею новые светлые пути.

Это неотступное желание «доказать» порождало в нем разные планы злых воздействий на отца, вплоть до доноса, и вот однажды, явившись к матери, он с хмурой взволнованностью сказал:

— Я бы хотел помыться в ванне.

— Ну конечно! — воскликнула мать. — Я давно собиралась сказать тебе об этом.

Почему-то в его просьбе, произнесенной смятенным голосом, ей почудилось раскаяние, которое приведет к примирению с отцом. Она радостно засуетилась. «В конце концов он должен понять, что родители не могут желать зла своим детям», — думала она, извлекая из комода чистое белье, и даже тихо запела.

А тем временем сын, хищно изогнув спину, мягкими шагами пантеры пробрался в кабинет, отыскал папку с рукописью отца о «Черепах» и юркнул в ванную комнату. Там он быстро помылся и, торопливо одевшись, выбежал из дома, отказавшись от заботливо приготовленной еды.

Четыре дня спустя он прислал отцу следующее письмо:

«Твою рукопись о черепах я уничтожил, потому что слезливо-сентиментальную идею, положенную в основу ее, я считаю вредной и даже оскорбительной для Германии. Рекомендовать идиллию аркадских пастушков — сейчас неумно. Проповедовать слюнявый гуманизм — преступно. Словом, труда твоего больше не существует. Но фактами, которые ты педантично подбирал в течение 17 лет, я превосходно воспользовался для своей статьи. В ней я утверждаю, что мы должны идти по стопам наших воинственных предков, и слащаво-приторной и фальшивой Лиге Наций, приглашающей нас в скучный христианский рай, мы должны предпочесть рай древних германцев, где герои пируют за столом Вотана и пьют пенистое пиво из неприятельских черепов».

К письму была приложена напечатанная статья, за подписью «Арминий».

Джибути Рассказ в письмах

Письмо первое

…Я еще никогда не видел войны, но зато частично познакомился с тем, что она порождает. И наглядная иллюстрация этому — Джибути.

До войны, точнее до того, как Муссолини стал посылать в Сомали и Эритрею свои войска, Джибути был, вероятно, самой маленькой военной гаванью, с населением в 600 человек, состоявших из захудалых чиновников разного рода ведомств, от которых Франция либо желала избавиться, либо как-нибудь пристроить их, — и приезжих купцов.

Сейчас в Джибути несколько десятков тысяч человек, — разных наций и разных цветов кожи, — и вы, конечно, представляете себе ту пеструю толчею, которую эти господа образуют — левантинцы, греки, англичане, японцы, арабы и даже неизвестно для чего прибывшие сюда американские миссионеры. Большинство из гостей — «рыцари конъюнктуры», желающие так или иначе поживиться за счет воюющих. Общее у них — хищное выражение лица и авантюристическая напряженность в глазах. Таковы, вероятно, в старину были конкистадоры, а в более близкие времена — золотоискатели в Клондайке, так хорошо изображенные Джеком Лондоном. Но пока что все эти акулы шныряют, шушукаются, галдят, ищут знакомств и связей и стараются угадать, какой «товарец» следует выписать сюда — кокаин, может быть, зонтики, может быть, термосы, а то, пожалуй, просто две дюжины проституток. Немало здесь и шпионов, а еще больше желающих стать таковыми.

В Джибути три жалких отеля, но по распоряжению властей все они предоставлены прибывшим французским офицерам. Поэтому все остальные смертные вынуждены ютиться где попало. Ночуют в кафе, в ресторанах и даже на балконах, которые тоже сдаются внаем. Вот почему предприимчивые люди уже начали спешно строить дома из ящиков, в которых привозят сюда разного рода товары. Сойдет!

Кафе и рестораны, понятно, переполнены, и очень часто не хватает пива, содовой воды, виски и вина. Но вот приходит пароход, и запасы пополняются.

Когда же спускаются сумерки, кафе переполняются еще больше. В духоте и облаках табачного дыма сидят друг у друга на коленях, стоят у стен, устраиваются на подоконниках. И так как в общем скучно и неинтересно, то владельцы кафе развлекают своих гостей танцующими сомалийками и доморощенными герлс — под звуки старых хриплых граммофонов. Скоро, скоро появятся здесь ищущие приключений женщины, кокотки, кокаин и джаз-банд, и скука будет развеяна. Говорят также о возникающем «шикарном» публичном доме и, стало быть, цивилизация приближается к нам гигантскими шагами.

О самой войне, несмотря на то, что она происходит поблизости, сюда доходят только фантастические слухи, которые назавтра же опровергаются другими такими же фантастическими сведениями. Поэтому — мой совет — не доверяйте телеграммам, исходящим из Джибути, ибо в них больше необузданной лжи, чем правды.