Тагу. Рассказы и повести

— Как вам известно, крепость рушится изнутри. Внутренний враг иной раз страшнее внешнего. Этот внутренний враг наш — грузинские большевики. Большой ошибкой нашей партии была легализация партии большевиков. Сейчас нам придется бороться с двумя врагами — внутренним и внешним, — Жваниа остановился, вынул платок из кармана брюк и отер со лба пот. За окнами послышалась песня аробщика. Горькая и тоскливая песня. Жваниа прислушался, вздохнул и сказал: — эту песню народ наш пел во время турецкого владычества, пел во времена российского владычества, но больше никогда иноземцы не будут господствовать над нами.

— Не будут! — вскинув голову, сказал Калистрат Кварцхава.

— По всей Грузии началась мобилизация. Как я уже говорил вам, это тотальная, да, тотальная мобилизация. Слышите, товарищи? Вместе со мной приехал начальник уездного военного ведомства Варлам Хурциа. Вы должны оказать ему всемерную поддержку. Боюсь, что здесь это будет нелегким делом. А почему? Потому, что вы, капитан Глонти, так подорвали авторитет нашей национальной гвардии, что теперь его нелегко будет восстановить. Слух о вашем нападении на школу большевики разнесли по всей губернии. Вы стреляли из пушки в народ, капитан… И это в то время, как к границам нашей родины подступил враг.

— Штаб прислал меня сюда не для того, чтобы гладить по голове большевиков! — вскочил было капитан, но тут же сел, ему не хотелось оправдываться. Да и не обязан он оправдываться перед каждым штатским, даже если этот штатский член учредительного собрания.

— Прекрасно! Может, вы скажете, капитан, что вас послали сюда жечь школьные парты? Послали целиться из револьвера в учителя? Сядьте, — велел Жваниа капитану, хотя тот уже сидел. Слово "сядьте" часто срывалось у Жваниа, когда он с кем-либо спорил.

— Мы стреляли лишь для острастки.

— Сядьте! — снова вырвалось у Жваниа. — Кого вы пугали? Подумайте, кого? Свой народ.

— Не народ, а большевиков.

— Большевики не такие трусы, чтобы испугаться выстрела в воздух. Сядьте! Завтра вы явитесь к учителю, капитан Глонти, и вы… Кириа… И вы извинитесь, — Жваниа сел, расстегнув пуговицу пиджака. — Да, да, извинитесь перед учителем… И так извинитесь, чтобы об этом узнала вся деревня. Кроме того, до рассвета вы расставите парты в классах. Разбитые почините, а за сожженные уплатите школе. — Жваниа внимательно оглядел членов местной общины. — А вас я прошу передать народу о том, что тут говорилось. — Жваниа снял очки. — Простите, но я крайне устал, не спал три ночи. Надеюсь, что вам все ясно и вопросов не будет. До свидания, товарищи. Желаю вам успеха в деятельности на благо родины.

Шумно отворилась дверь, и, не спросив разрешения, в кабинет вбежал Татачиа Сиордиа.

— Ваш… бла… господин капитан, срочный пакет из штаба, — выпалил взводный и, передав капитану запечатанный пакет, скрылся за дверью.

Вахтанг Глонти распечатал пакет.

Все уставились на него.

Капитан нарочно читал медленно и про себя — пусть лопнут от любопытства эти штатские. Затем многозначительно кашлянул и, делая вид, что колеблется, все же встал и передал полученную бумагу члену учредительного собрания.

Теперь собравшиеся уставились на Евгения Жваниа, но и он не лознакомил их с содержанием письма, а вернул его Глонти.

— Действуйте! — сказал Жваниа и, сняв очки, которые надел, чтобы прочесть бумагу, нервно завертел их в руках.

Капитан Глонти щелкнул каблуками и быстрым шагом вышел из кабинета.

— Будьте здоровы, товарищи, — сказал собравшимся Евгений Жваниа. — Вы все свободны.

Но никто не спешил уйти. Всех интересовало, что было написано в полученной из штаба бумаге. Выражение лица Евгения Жваниа и торопливый уход капитана говорили о том, что Татачиа Сиордиа принес недобрую весть. Было непонятно, почему это Евгений Жваниа не объяснил, в чем дело.

Первым из-за стола встал председатель правления уездной общины Иродион Чхетиа, давая этим самым понять и другим, что пора расходиться. Поодиночке, молча, разошлись члены местной общины.

Спустившись по лестнице во двор, все сразу оживленно заговорили:

— Скрывают от нас… Наверное, в бумаге какая-нибудь тайна.

— Может быть, война началась.

— Я тоже так думаю, что война… Пакет пришел на имя капитана.

— Значит, это не просто тайна, а военная тайна.

— Да, может быть, и военная… Может быть. Все может быть.

Калистрат Кварцхава вел под руку почтмейстера.

— Слушай, почему у вас, социал-демократов, все покрыто тайной? — сказал Еквтиме фельдшеру.

— Ложь! Клевета! — воскликнул Калистрат и поднял над головой палку.

— Нам, национал-демократам, нечего скрывать, — спокойно продолжал Еквтиме. — А ну, опусти свою палку.

— Еквтиме! — прошептал с угрозой фельдшер и не опустил, конечно, палку.

— Калистрат! — прошептал с угрозой Еквтиме и отер платком лицо.

На этом их взаимные угрозы прекратились. Оба устали, и обоим не хотелось спорить. Фельдшер и почтмейстер вышли на дорогу. Под ногами хлюпала грязь и вода. Еквтиме и Калистрат жили в другом конце деревни, так что до дома им нужно было пройти чуть ли не всю длинную сельскую улицу.

Деревню объезжал конный патруль.