Таежный гамбит

— Конечно, услышал! Его превосходительство здесь неподалеку… Я вот возвращаюсь к нему от начальника штаба, выполнял приказание, чтобы обоз подтягивался… Сам Лександра Петрович верстах в двух всего… Сейчас мы с вами в аккурат к нему и попадем. Он сразу же выступает на север Кербинского склона, туда Острецов направился на помощь Струду… Его превосходительство хочет ударить в тыл, а капитан Белявский с севера, чтобы, значит, зажать Острецова… Вот ведь радость какая вам, господин капитан! И вам радость, и Лександре Петровичу, значит… И что обоз поспевает, и что новый человек нам в помощь… У нас ведь трудно с офицерами-то… А вы, верно, грамотный, в боях вон не впервой… — тараторил Маджуга, обняв капитана за шею и пытаясь приподнять его.

Морозную оторопь тайги и речитатив Маджуги оборвал глухой выстрел. С сосновой лапы сорвался крупный комок снега и упал на голову Маджуги. Арсений недоуменно выпучил глаза и, опустив лежавшего, не мигая смотрел на него. Снег просыпался с папахи ему на ресницы, на щеки, на нос. Арсений не почувствовал, лишь слабо вздохнул и повалился на тропинку, разбросав руки в стороны.

Высвободившись из-под грузного тела Маджуги, незнакомец ловко поднялся на ноги, спрятал дымящийся револьвер в карман шинели, нагнулся над распростертым телом и презрительно обронил:

— Ваша основная беда в том, господин хорунжий, что вы слишком доверчивы. Современная война этого не прощает.

Потом вытащил из кобуры убитого наган, спрятал оба в карманы шинели, вскочил в седло своей лошади и поскакал в том направлении, откуда приехал хорунжий, оставив Арсения умирать на холодном снегу.

Но Маджуга еще не умер. Через несколько минут он открыл глаза, коснулся гимнастерки и поднял руку к лицу. На пальцах алела кровь. Он тем не менее приподнялся, с огромным усилием перевернулся на четвереньки и пополз к коню. Держась за стремя, дернул коня книзу. Как любая казачья лошадь, приученный к различным командам Варяг тут же лег перед хозяином. Тому только оставалось перевалиться через седло и хлопнуть коня по крупу. Обратную дорогу Варяг знал сам…

Первым на рысившую к лагерю лошадь обратил внимание прапорщик Сухич. А когда Варяг подбежал ближе, заметил и лежавшего поперек седла человека. С двумя бойцами сняли его с седла и, узнав Маджугу, позвали Мизинова.

— Арсений, что с тобой? — с дрожью в голосе допытывался генерал, приподняв голову Маджуги и вглядываясь в его полуоткрытые глаза. — Кто тебя так?

— Капитан Воротников… — проговорил Маджуга и закрыл глаза.

— Что обоз, Арсений? Ты передал Яблонскому?

— Обоз будет… — Маджуга приоткрыл глаза. — Ждите… Берегитесь… капитана Воротни-и-и… — и его голова бессильно скатилась с ладоней Мизинова.

— Доктора! Иваницкого сюда, живо! — скомандовал Мизинов.

Но прибежавший Иваницкий, приложив ухо к груди хорунжего и нащупав его пульс, печально изрек:

— Увы, я бессилен. Он потерял слишком много крови…

«Но кто такой Воротников?» — мучительно думал Мизинов, закрывая Маджуге глаза. Положительно, в его отряде человека с такой фамилией не было. Всех своих офицеров Мизинов знал не только по фамилии, но и в лицо.

— Выступаем немедленно! — немного подумав, решил он. — Собирайтесь, доктор.

Бойцы захлопотали, перекинули за плечи вещмешки и винтовки, поправляли конские сбруи, офицеры, нервно куря, обходили строй. Мизинов вызвал одного из забайкальцев, оставленных с Сухичем, и приказал ему скакать навстречу генералу Яблонскому с приказом немедленно свернуть со всем обозом к северу Кербинского склона, не заходя в лагерь, и соединиться с отрядом. Рисковать обозом после происшествия с Маджугой Мизинов не хотел.

— Пусть даст тебе одного офицера и одну подводу с патронами, — приказывал Мизинов казаку. — Боюсь, что бой предстоит нелегкий, учитывая наличие там и товарища Струда. Так что вы второпях ко мне, а генерал чтобы тоже как можно быстрее шел туда. Понял? Дорогу на склон найдешь?

— Она мне ведома, ваше превосходительство, — подтвердил казак. — Чуть, стало быть, правее нашего лагеря и прямиком туда, — казак махнул рукой направление и пустил коня в намет [61].

— Прапорщик, вы не остаетесь, вы идете с нами, — приказал Мизинов Сухичу.

9

Капитан Воротников не рискнул сразу же явиться к Мизинову, правильно рассудив, что удобнее будет примкнуть к подходившему обозу, по пути обдумав ситуацию.

«Надо же, как внезапно, — думал капитан, скача на восток. — Не думал я, что такая удача выйдет, что сразу на него и попаду!.. Но к нему сразу нельзя. Во-первых, он узнает меня сразу. Во-вторых… Впрочем, никаких вторых нет! — оборвал он себя. — Узнает, и все!.. Тут надо потоньше…»

А между тем времени на раздумья не оставалось вовсе, нужно было решаться на что-то безотлагательно. Его мысли оборвал показавшийся впереди обоз. «Вот и все, — мелькнуло в голове Воротникова, — теперь пан или пропал!» Он пришпорил коня и через минуту подлетел к тянувшимся телегам. Увидев генерала, шагавшего возле первой подводы, Воротников направил коня к нему, соскочил на снег и отрапортовал: