Табу

Но потом он посмотрел на старенькую дверь их комнаты, через которую вышла Кейт. За ней был мир – мир возможностей, чувств, которые он, Квентин, никогда не испытает, потому что его собственная ограниченность заставит его жить этой жалкой жизнью, – словно в тюрьме, созданной его собственной черствой посредственностью.

Улыбка сходила с его лица по мере того, как эта мысль внедрялась в его мозг. Он смотрел на дверь. Он думал о том, что Кейт, уйдя туда, может быть, однажды найдет то, чего он не мог ей дать.

Опять и опять он вспоминал юношу Хеттингера и вдохновенный взгляд Кейт на фотографиях. Неожиданная ярость овладела им. Он швырнул сигарету в закрытую дверь.

Потом, вспомнив о том, чего Кейт не могла знать, саркастическая улыбка искривила чувственные губы Квентина.

– Давай! – кричал он громко. – Приятно провести время! Ты еще увидишь меня, золотко, – пообещал он.

17

Джозеф Найт продолжал расширять свое дело вдоль Восточного побережья и на Среднем Западе. Пользуясь преимуществами, которые давали особые экономические условия эпохи Депрессии, он научился извлекать выгоду из ожесточенной борьбы конкурирующих компаний, внимательно следя при этом, чтобы не пострадали его интересы. С каждым месяцем его богатство и влияние возрастали.

Среди коллег он был известен как человек со свежими, неожиданными идеями, оригинальный, обладающий большой душевной силой. Человек, который держит свое слово, но становится опасным, если встать ему поперек пути. Хотя его общественное влияние было невелико, все же его знали как одного из самых многообещающих предпринимателей Америки.

Но на сердце у него не было так легко, и душа его не была так спокойна, как до гибели Анны Риццо. Он был подавлен трагедией ее нелепой смерти, такой неестественной и ранней для очаровательной молодой женщины.

Он вспоминал, какой непорочной была Анна, когда они познакомились, – эта невинность сквозила в их интимных отношениях. Казалось преступлением видеть неиспорченную девочку в лапах такого мужлана, как Карл Риццо. В те времена Джозефу Найту казалось, что, убирая Карла Риццо со своего пути, он поступает благородно – освобождает Анну от этого бремени.

Но все кончилось трагично. Она всем своим существом привязалась к Джо и оказалась неспособной жить своей собственной жизнью – без него. Любовь была частью ее «я». Эта любовь и привела ее к гибели.

Ну почему она не могла смириться, принять исчезновение жестокого мужа, получить наследство и начать новую жизнь? Она была молода и красива, могла спокойно вернуться в Мериленд и без труда выйти замуж за достойного человека. Ее будущее было у нее в руках, она могла строить его по своему собственному вкусу.

Но она выбрала Джозефа Найта.

Джо никогда не забудет ее пламенных, обреченных слов, когда он пытался убедить ее в том, что теперь она избавлена от тюрьмы – жить со своим мужем.

«Я – в тюрьме», – сказала она.

Джозеф Найт не понимал женщин. Он не мог постичь страсти столь всепоглощающей, когда женщина готова пожертвовать всем, лишь бы быть с мужчиной, который ее не хочет. Которая может толкнуть ее на то, чтобы лишить себя жизни и даже лишить жизни того, кого любит, – только не жить без него. Будучи бизнесменом, Найт привык во всем отыскивать рациональные, деловые мотивы. Он воспринимал мир как прагматик: задерживался там, где мог что-то получить, и ретировался, когда ему ничего не светило. Он не мог понять, как женщина может добровольно отказаться от самой жизни во имя чего-то эфемерного, бесплотного – любви мужчины. Их страстная тоска, желание слиться, отдать себя другому человеку, быть единой плотью вместо того, чтобы ощущать себя личностью, – все это озадачивало его.

Этот глубинный голод, жажда, которую Найт видел в героинях великих драматургов и романистов – от Шекспира до Ибсена, от Софокла до Толстого, – и были сущностью женщин. Жажда столь всеобъемлющая, отдающая все без остатка, что женщина готова храбро встретить смерть и даже лишить жизни того, кого любит, если ее лишат духовного нектара их любви.

Джозеф Найт считал, что другие мужчины также воспринимают женщин, как и он. И он решил, что ни один мужчина не обладает чем-то, достойным страсти и одержимости, которые были у Анны Риццо. Такие женщины послушно следовали за фантомами, химерами – слитки золота у подножия радуги, – когда они приникали без остатка к пустым сердцам мужчин. В этот дурацкий мертвенный рай они стремились так неистово и Так благородно.

Джозеф Найт не мог постичь этого. Он смотрел на страдания женщин со стороны. Может быть, потому, что сам он никогда не чувствовал ничего серьезного к женщинам, он не мог понять их потребности любить абсолютно, всецело, без остатка – и быть любимыми. Он не мог поместить себя на их месте. И поэтому он не смог понять Анну Риццо. Его слепота погубила ее.