Та, что правит балом

— К сожалению. Тогда бы у меня появился шанс вернуть ребенка.

— Я не понимаю.

— А чего тут понимать… Я, как собачка, должна служить за лакомый кусочек: хорошо послужишь — что-нибудь получишь. Похоже, Рахманова эта игра не утомляет. Так что мне ничего не светит.

— Но вы ведь жили вместе…

— Жили, — кивнула я. — Только недолго. Видишь ли, Рахманов так себя любит, что не терпит конкурентов даже в лице собственного сына.

— Вдруг ты просто несправедлива к нему? Я хотела сказать… — Она смешалась и добавила с грустью:

— Лезу не в свое дело, да?

— Лезь на здоровье.

— Мне все-таки кажется, что он хотел бы помириться с тобой.

— Возможно. Но как только поссоримся, опять запретит мне видеться с сыном.

— Что же теперь?

— Ничего, — вновь пожала я плечами.

— И ты не хочешь попытаться…

— Машка, — вздохнула я. — Ты ничего не поняла. Он никогда не отдаст мне ребенка. Возможно, он его любит. Надеюсь, что любит, но главное не это.

— Он хочет заставить тебя страдать?

— Да. Потому что считает: я вынудила его сделать глупость, использовала его. И он мне этого никогда не простит. Хотя на самом деле глупость сделала я: решила, что могу родить ребенка, имею право… Чушь. За глупость приходится расплачиваться.

— Но ведь с прежним покончено, правда? — испуганно спросила Машка. — Он отнял у тебя сына, но ведь теперь ты свободна, разве нет? И Ник ничего не может… — Она внезапно сбилась с шага, и в глазах ее появились слезы. — Я дура, да? Ничего не понимаю?

— Брось. Все так, как ты говоришь. Мы выкарабкались. Ты, слава богу, встретила хорошего парня, когда-нибудь повезет и мне.

— Юля, все будет хорошо, вот увидишь!

Не знаю, верила ли она в это сама.

* * *

Простившись с Антоном и Машкой, я отправилась к Виссариону. По причине хорошей погоды девицы взяли на себя повышенные обязательства, и кафе который день пустовало. Виссарион, устроившись за стойкой, водрузив очки на нос, читал Блока, я пошла заваривать чай, вернулась с двумя чашками и приткнулась по соседству.

— Пора в отпуск, — заметила я, обводя взглядом пустой зал. — Слушай, а ты когда-нибудь отдыхаешь? — додумалась спросить я. Попыталась представить Виссариона где-нибудь на пляже, но воображение отказывало.

— Чтобы отдыхать, надо сначала поработать, — изрек он. — А это разве работа?

— Ты же девок воспитываешь, а труд педагога тяжелый и неблагодарный. Поэтому отпуск у них в два раза больше, чем у прочих граждан.

— Плохой из меня педагог, — пригорюнился он.

— Что так? — нахмурилась я, выжидающе глядя на него.

— Людка опять здесь, — помедлив, сообщил он.

— И все? — подождав и ничего не дождавшись, переспросила я.

— Тебе мало? — огрызнулся Виссарион.

Надо сказать, что Людка, деревенская деваха лет девятнадцати, была единственным показателем нашей общей работы по спасению душ, положительным показателем, я имею в виду, то есть мы ее вроде бы спасли. Конечно, заслуга, с моей точки зрения, всецело принадлежала Виссариону, но мне было приятно думать, что и мои труды не пропали даром. Людка, девка глупая, робкая и очень сентиментальная, в городе приживалась с трудом, остальные девицы ее не любили, сутенер лупил почем зря, к тому же всевозможные несчастья так к ней и липли. Неудивительно, что Виссарион испытывал к ней особую привязанность. Два месяца назад она твердо встала на путь раскаяния, покончила с прошлым и отправилась в свою деревеньку. И вот нате вам, вернулась.

— Может, не стоит ее спасать? — вздохнула я. — Может, ей и так хорошо?

Виссарион махнул рукой и уткнулся в книгу.

— Ну, раз ты такой неразговорчивый, а слушателей нет, я пойду, — вздохнула я.

— Иди, — буркнул Виссарион, посмотрел из-под очков как-то странно и добавил:

— Надеюсь, ты знаешь, что за тобой топают?

— Что? — растерялась я.

— Не что, а кто. Паренек, неказистый такой. Вон у витрины напротив вертится.

Я посмотрела в том направлении, но никого не увидела. Однако в хорошем зрении своего друга тоже не сомневалась, хоть он и носил очки, но, по собственному утверждению, видел сердцем. Я сердцем ничего не видела, оттого Виссариона очень уважала.

— Ты уверен? — после некоторой паузы спросила я.

— В витрине хозяйственные товары. По-твоему, они его так заинтересовали? — огрызнулся Виссарион, а я мысленно присвистнула.

Кому же надо за мной топать? Первыми на ум пришли менты, однако эту мысль я сразу же забраковала. Ник? С какой стати… Впрочем, почему бы и нет. Он мне не доверяет, вот и решил немного присмотреть за мной. Рахманов? Этому-то зачем… Желает выяснить, есть ли у меня сердечный друг?

— Салют, — кивнула я Виссариону. — Пойду прогуляюсь. Невежливо заставлять человека так долго ждать.