Та, что меня спасла

26. Эдгар

– Мне нужно с Таиной тёткой увидеться, – сам не верю, что произношу эти слова. – Что-то там не так. Хоть что бы вы мне ни говорили и в чём бы ни убеждали.

– Эдгар, как ты достал – ты представить себе не можешь, как я хочу от тебя избавиться. Вылечить и не портить себе нервы. Более беспокойного пациента сложно отыскать. Где были мои мозги, глаза, мысли, когда я согласился быть твоим домашним доктором – собакой на побегушках. Думал, ничего сложного – ты ж бугай. Не болеешь никогда. А тут одно за другим: то ты женился и сдуваешь пылинки со своей нелюбимой жены, то тебя отравили. А теперь ещё у нас мама, двое детишек опасного возраста, когда дети падают, ломают конечности, разбивают носы… Дальше продолжать? Даже Сева с тобой рядом не удержался – руку сломал в знак солидарности. Я уже побаиваюсь за свою собственную безопасность и сохранность остатков разума.

Жору прорвало. Обычно он скромнее в высказываниях.

– Ты закончил?

– Нет, я только начал! Никаких тёток, Эд! Ни тёток, ни дядек, ни бабушек, ни дедушек. Имей совесть! Сотрясение мозга – это не шутки.

– Лёгкое сотрясение. Вообще мне кажется, что ты преувеличиваешь мои хвори. Меня даже ни разу не тошнило. И чувствую я себя прекрасно.

– Гематома на твоей умной башке говорит несколько о других, более прозаических вещах. Не будь скотиной, Эд. Ну подождёт твоя тётка с неделю.

– Жора, ты сколько меня знаешь? – осаживаю друга голосом и взглядом.

– Давно, – сдувается, – тебе точно годы посчитать?

– Не нужно считать. Немногие знают меня так, как ты или Сева. Я достаточно замкнут и нелюдим. Хоть многие считают, что это не так. По городу бродят удивительные сплетни обо мне. Я их наперечёт знаю.

Мужчины считают меня редкой сволочью и гадом. Беспринципным терминатором, который ради наживы или прибыли готов убить или на галеры отправить своих конкурентов. Женщины считают моих любовниц, коих было не так уж и много. Завидный жених. Был.

Но ты же помнишь и знаешь: у меня хорошая интуиция. Да, я хорошо считаю, выстраиваю логические цепочки, просчитываю варианты, риски, возможности. Но помимо моих деловых качеств есть ещё кое-что. Интуиция. Это то, что не объяснить словами. Но если это чувство пробуждается во мне и говорит сделать вот так – я делаю. И ещё ни разу оно меня не подводило. Так вот интуиция сейчас говорит мне встретиться с Таиной тёткой. И я сделаю это, даже если ты меня к кровати привяжешь. Отвяжусь и убегу.

– Надеюсь, когда твоя интуиция успокоится, мне останется что лечить.

Жора уже спокоен. Руки на груди сложил. А я вздыхаю с облегчением: индульгенция получена. Утром я отправлюсь к чёртовой тётке, этой жадной Алевтине Витольдовне, и попытаюсь вытрясти из неё хоть что-то. Не может быть, чтобы она не помнила. Не может быть. А заодно и на её альфонса посмотрю. Что там ещё за чудо-юдо возле тётки трётся и с какими целями. Тая беспокоится.

– Гинц, я никогда не думал, что скажу тебе это. Но в жизни случаются чудеса. Ты совсем не мрачный и не негодяй. Пусть что хотят болтают у тебя за спиной. Ты рождён, чтобы быть семьянином. Просто у тебя не было возможности проявить себя. Не было Таи, которая бы вернула тебя к жизни и показала, кто ты есть на самом деле. Я счастлив – хочешь верь, хочешь не верь. И уже жду не дождусь, когда великолепный генофонд родит тебе дочь или сына.

– Лучше девочку, – мечтаю я вслух. Произношу это так, что запинаюсь, пугаюсь. Лицо у меня каменеет в ожидании насмешек со стороны лучшего друга. Но он только смотрит на меня тяжёлым взглядом. Хлопает по плечу своей лапой огромной и уходит прочь, потирая лысую голову. Он взволнован. А я дурак нетактичный. Знаю же: он бы многое отдал, лишь бы у них с женой появился малыш.

К тётке я еду утром – без предупреждения. Хочу застать её врасплох. А лучше – не одну. Двух зайцев из одного ствола убить. Однако меня ждёт разочарование.

– К Алевтине пришли? – сканируют меня бабки на лавочке. Самое время – лето. Им языками почесать – милое дело. И меня узнают безошибочно. – А вы зять её, наверное? – это уже любопытство неприкрытое. Видимо, тётка не особо распространяется о жизни племянницы. – Дома её нет, – не пропадает словоохотливость, несмотря на то, что я не спешу рассказывать им семейные секреты. – Работает Алевтина. Да тут недалеко, если уж нужно – сходите.

И они наперебой объясняют, как добраться до круглосуточной аптеки, где посменно работает моя родственница. Я хотел было дать задний ход, а затем передумываю. Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? Заодно и познакомлюсь с тёткой в другой ипостаси. Я как-то и не задумывался о другой стороне её жизни. Мне даже хочется посмотреть на неё в деле.

Она узнаёт меня сразу. Но не спешит улыбаться и кидаться на шею. Сверлит буравчиками, губы накрашенные поджимает обиженно. Не забыла ничего. В аптеке пусто. Тихо. Удивительно спокойное пространство. И тётка совсем другая. Строгая в белом халатике с бейджем.

– Слушаю вас, – делает она лицо кирпичом.

– Здравствуйте, Алевтина Витольдовна, – вежливо склоняю голову.