— Граф д'Антрэг — француз, и этого для меня достаточно! Я не допущу, чтобы его уничтожили! Слышите?
— Напоминаю вам еще раз, что вы противитесь предписаниям Верховного Совета!
— Что мне ваш Верховный Совет и ваш Великий Невидимый! Я о них столько же думаю, сколько о табачном дыме моей сигареты! — небрежно заметил капитан. — Здесь, на «Ремэмбере», Верховный Совет — это я! Великий Невидимый — тоже я!
— А ваша клятва повиноваться!
— Я не получал никакого предписания; эта миссия возложена на вас, а не на меня!
— Читайте! — воскликнул Иванович, достав из нагрудного кармана своего сюртука вчетверо сложенную бумагу, и вручил ее Джонатану Спайерсу.
«Предписывается Номеру триста тридцать третьему во всем беспрекословно повиноваться Номеру двести двадцать второму, что бы последний ни приказал ему!» — прочел капитан.
— А-а… так вы не доверились моему слову, а сочли нужным оградить себя на всякий случай, известными гарантиями… Так вот смотрите, что они для меня значат, ваши предписания!
С этими словами Джонатан Спайерс скомкал и бросил в огонь бумагу, предварительно прикурив от нее свою сигарету.
— Это неповиновение, открытый протест! — воскликнул негодующий Иванович.
— Нет, но вы не должны забывать, что прежде чем согласиться на ваши условия, я оговорил, что сохраняю свободу действий по отношению к французам и даже другим нациям, кроме славянских народностей, и по отношению к графу д'Антрэгу, которого я хотя и не знаю, но жизнь которого решил сохранить, о чем и предупреждал вас тогда же! Во-вторых, как член Общества Невидимых первого класса, я вправе повиноваться только непосредственно Верховному Совету, а не членам Общества, равным мне, или низшим членам Общества!
— Не таков дух нашего постановления!
— Может быть, но такова его буква!
— Пусть так, в таком случае, что же вы думаете делать?
— Исполнить свое обещание, то есть помочь вам захватить в плен графа, но не дав коснуться даже волоса на его голове! При этом не рассчитывайте, чтобы я выдал вам пленника. Я сам доставлю его в Петербург и передам в руки Верховного Совета, а для того, чтобы он во время пути здесь на «Ремэмбере», пользовался всеми удобствами, подобающими его происхождению и общественному положению, я считаю нужным предуведомить вас, что в случае его смерти я вас немедленно заставлю познакомиться с одной из наших электрических батарей, которые в один момент отправят вас следом за вашей жертвой. Поэтому предупреждаю вас, что на «Ремэмбере» нет такого места, нет стула, кресла, дивана, постели, где бы при желании я не мог поразить вас как громом в любой момент!
— Вы не таким тоном говорили со мной шесть месяцев тому назад, — едко заметил Иванович, — и ваша благодарность в данном случае проявляется в весьма своеобразной форме!..
— В данном случае о признательности с моей стороны не может быть и речи; вы действовали ради своих же выгод и выгод вашего Общества, французом же мне была оказана помощь совершенно бескорыстно. Принудив меня встать в ряды Невидимых, вы рассчитывали сделать меня вашим рабом, но я не таков, чтобы дать вить из себя веревки. Во всяком случае, не советую вам вступать со мной в борьбу: сила на моей стороне!
— Вступать с вами в борьбу! — воскликнул Иванович с притворным удивлением. — Да я и не думаю об этом!
Он отлично сознавал, что бессилен против Красного Капитана и что нуждается в содействии этого гениального человека, расположение которого ему нужно было приобрести во что бы то ни стало ради осуществления своих дальнейших планов.
— Я опасался только, что ваше пристрастие к французам может побудить вас отказать мне в обещанном вами содействии при поимке графа, но раз вы беретесь сами доставить его в Петербург, то я считаю свою миссию оконченной. Раз вы так дорожите жизнью графа, то этого достаточно, чтобы ее пощадили даже в том случае, если бы его смерть была в интересах всего Общества Невидимых. Поверьте, между вашей дружбой и моим долгом как члена Общества Невидимых я не стал бы колебаться ни минуты! Впрочем, интересы Общества Невидимых и ваши вскоре совпадут, так как всесильный Великий Невидимый избирается только на десять лет, а срок десятилетия нынешнего Великого Невидимого через несколько месяцев истекает, и тогда я берусь, совместно с несколькими товарищами, добиться избрания вас на его место: ведь кто, кроме вас, может с честью занимать этот высокий пост? Есть люди, самой судьбой предназначенные для того, чтобы властвовать и повелевать!
Польстив таким образом самолюбию Джонатана Спайерса, Иванович сделал ловкий ход.
— Я так и знал, что мы в конце концов сговоримся! Я был несколько резок, быть может, но вот вам моя рука в знак дружбы. Я все-таки никогда не забуду, что вы первый поверили в бедного изобретателя, и это связывает нас и на жизнь, и на смерть! — сказал тронутый Красный Капитан.
Иванович схватил его руку и крепко пожал ее, при этом на глазах его блеснули слезы.
— Я ошибся в вас, господин Иванович, — говорил Спайерс, заметивший эту слезу, — вы порядочный человек!