Сжигая пред собой мосты

Пробежав по тротуару до своего подъезда, он, запыхавшись, остановился и присел на скамейку, почувствовав себя в безопасности. Сердце сильно колотилось, и пальцы непроизвольно сжимались в маленькие кулачки. Он увидел, как появился Сашин папа, и Борька сразу пригнулся, чтобы спрятаться за невысоким кустарником, тянувшимися вдоль тротуара. Чужой папа недоуменно взглянул на свою машину, каким-то чудесным образом оказавшуюся совсем не там, где он её оставил, и расстроенное лицо Саши, который начал что-то ему объяснять, указывая в сторону, куда убежал виновник происшествия.

Мальчик пригнулся ещё ниже и уставился на свои новенькие кеды. Тут он вспомнил про заляпанную одежду, про ремонт и деда Колю. Вдруг его художества навечно засохли на стене? Что, если их уже никак нельзя оттереть, и вся проделанная работа пойдёт насмарку? Бориска поскрёб ногтем белые твёрдые капельки шпатлёвки, засохшие на коленке, и они, к его радости, быстро отскочили.

И тут рядом знакомый голос, словно отвечая на его мысли, произнёс: «Ну что, строитель, уже и водительские права получил?» Боря оглянулся и увидел деда, незаметно присевшего на другом конце скамейки.

«Да я ведь… это…» – «А, ты ведь и в футболе успел отличиться?» – Николай Кузьмич хитро прищурился. Борис вздохнул: «Так ты видел всё!» – «Да уж… За один час ты здорово потрудился, Бориска».

Мальчик заёрзал на месте. «Ничего у меня сегодня не получатся, деда Коля, – вздохнул он.– Вон ты как ловко с этой штукой…!» Дедушка помолчал, затем, пересев поближе, обнял мальчика за плечи и прижал к себе: «Да ты не переживай. Я тоже не сразу шпатлевать начал». – «А как?» – «Сперва учился, потом работал на стройке, потом в цеху на заводе – мы танки для фронта делали… Умение приходит с опытом – это когда ты с настоящим желанием делаешь свою работу. Любую работу. Потом и навыки приобретаешь. Без этого никак». – «Как Славка?» – «Это ваш футболист местный? – переспросил Николай Кузьмич. – Ну, по нему сразу видно, что он серьёзно спортом занимается. А там ведь – работа на выносливость, на скорость, на технику владения мячом, точность паса. Это большой труд – овладеть какой-то игрой, не просто так. Всё требует специальных знаний и умений. А представь, если бы это не футбольная площадка была, а, скажем, бассейн два метра глубиной – ты бы тоже прыгнул поплавать наперегонки?»

Эта мысль не приходила Бориске в голову. Плавать он не умел, и это, хочешь-не хочешь, а нужно было признать. «Вот лучше и не пробуй на такой глубине, пока не научишься». Внук согласился с таким разумным подходом. И спросил: «А что станется со стеной в той комнате? Ну, с которой я…» – «…поработал?» – с улыбкой закончил за него фразу дедушка. Мальчик кивнул.

«Ну, куски глины – это так: засохнут и отвалятся. Я заново сделаю. А вот знания из головы уже не выпадут, если туда однажды попали. Для тебя сегодня день, наверно, с пользой прошёл, да?» – с этими словами дед поцеловал внука в макушку, поднялся со скамейки и скрылся в тени их подъезда.

Борис ещё некоторое время посидел, выводя рифлеными подошвами причудливые знаки под ногами. Он попробовал оттереть все засохшие капли шпатлёвки со своих ладошек, и они легко отлетали, но под ними оставались белесые пятнышки, которые прочно, казалось, въелись в кожу.

Они так и не оттёрлись до конца. Но Борька догадывался, что не это главное.

Иван тогда издали наблюдал за братом. Странное дело: если бы не тот нелепый гол Борьки в собственные ворота, то их соперники не обозлились бы и не накостыляли им в ответ с десяток – так что он, Иван, тоже-таки получил тогда от товарищей по команде «на орехи». А лишь только братец сбежал из скатившихся «Жигулей», на то место, где только что стояла машина, прилетел мяч, мощно запущенный Славкой выше всяких ворот и ограждений спортплощадки – так что не известно, в общем-то, осталось ли бы целым лобовое стекло, за которым маленький Санька играл в гонщика.

Но Борька этого уже не видел и не знал, поглощенный своими недетскими думами после того разговора на лавочке с дедом Николаем.

Для Ивана же, в призме жизненной ретроспективы, ясно было одно: после того дня брат никогда уже не хвастался впустую и не брался за то, чего не мог наверняка добротно осилить.

***

С кладбища возвращались хмурые. Весенняя слякоть и бездорожье погоста не прибавляли людям шагу: все были по колено в грязи, а кто махнул лишнего ещё до поминального обеда, так и вовсе сидел задницей в холодной жиже, призывая добросердечных знакомых вызволить его из свалившегося на беду конфуза. И такие, конечно, находились – помогали. Чай, не за границей же.