Сыщики преисподней

– Я, братец, свое отудивлялся, – кратко пояснил Калашников. – Первое время мне лично было крайне изумительно с Иваном Грозным и Леонардо да Винчи в одном автобусе на работу ездить, а потом как-то привык. Человеку вообще свойственно ко всему привыкать.

– Это верно, – охотно согласился Малинин. – Кстати, видел с месяц назад у Шефа в приемной этого да Винчи. Приходил скандалить – жаловался, спрашивал, нельзя ли что-то с каким-то Дэном Брауном сделать – чуму на него наслать или холеру в крайнем случае. Даже на вирус эбола мужик был согласен – по нему видно, что совсем отчаялся.

– А Шеф чего? – без интереса спросил Калашников.

– Ничего, – развел руками Малинин. – Посмеялся. Жалко, говорит, тебе, что ли? Щас народ в музеи не ходит, галереи не смотрит – а тут, глядишь, и интерес к твоему творчеству у молодежи проснется. Отрицательная реклама, сказал, она вдвойне реклама.

Калашников, казалось, не слушал его – он мрачно рассматривал что-то впереди.

– А вы домой разве не хотели бы заглянуть, вашбродь? – перевел тему Малинин.

– Нет, – пожал плечами Калашников. – Кого я там увижу? Большинство знакомых и родных в гражданскую с голодухи опухло, а кто уцелел, так тот давно уже умер.

Алексей соврал. Он сам чуть не опоздал из-за того, что искал могилу Алевтины на старом кладбище. Не нашел – ни памятника, ни оградки. Рыдал полчаса, как идиот.

Они вышли на поляну, освещенную восходящим солнцем. Малинин дополнительно посветил фонарем в сторону уходящей в холмы тропинки, и его слегка передернуло.

– Вашбродь, тут целая лужа запекшейся крови. Непонятно, чья она. Может, медведь корову задрал? Неуютно мне. У вас что, оружия с собой вообще никакого нету?

– К сожалению, – с явным неудовольствием констатировал Калашников. – Где ж его возьмешь за пять часов? Только нож кухонный с собой и прихватил в магазине. Когда замок ломал, кожу стесал, болит. Хреново все ж быть смертным, знаешь. Я уже привык, что в городе за час любая ткань регенерирует, а тут такая лажа.

– Вы мне зубы не заговаривайте, – впервые за последние сто лет сдерзил Малинин, и Калашников невольно раскрыл глаза от удивления. – Как мы без оружия-то справимся?

– С доктором же справились, – отмахнулся Калашников, поднимаясь на вершину скользкого, покатого холма. – А у того пушка поопаснее была. Но, с другой стороны, честно скажу – легко не будет. Я по отцу Андрею в интернет-кафе подробно досье посмотрел, когда адрес его вычислял, – крепкий орешек. Где только ни побывал – даже на Кавказе, как Лермонтов. Наверняка у него под подушкой лежит что-то огнестрельное, а у нас такого не имеется. И натура мне подсказывает – он с нами не станет в театр играть, как господин профессор. Пристрелит сразу, как только увидит. Ему не привыкать.

– И что мы тогда делать с ним будем? – приуныл Малинин.

– Помирать будем, – присвистнул Калашников, шагая по мокрой траве. – Ладно, не трясись ты так. Испробуем верную схему а-ля Склифосовский – я вхожу, его отвлекаю, а ты следуешь за мной и с размаху бьешь его по башке… ну, если получится. Это ж все-таки дом в поселке, а не небоскреб. Ничего сложного, влезешь в окно сзади. Судя по газетам, у него помощник утонул три дня назад, мужик один живет.

– Может, вы мне все-таки расскажете, что там случилось, прежде чем мы начнем по второму разу умирать? – окончательно осатанел Малинин и демонстративно встал на месте.

– Вот осел упрямый, – с досадой сплюнул Калашников, также остановившись. – Да чего рассказывать, секретов никаких нет – мог бы и сам догадаться. Если мы сейчас не отправим доброго отца Андрея прямиком к нам в город и не подожжем со всех сторон его скромное жилище, то погибнет весь мир – случится конец света. Я надеюсь, ты доволен?

– Потрясающе, – еле слышно прошептал Малинин и плюхнулся в траву. С минуту он сидел, бесцельно разглядывая пожухлые травинки вокруг. Наконец его прорвало.

– Интересно, и какого хрена каждый раз так получается? С чего такая закономерность? Почему если в обычном детективе объявляется лопоухий маньяк средней руки, то обязательно ставит задачу как минимум – уничтожить весь мир? Прямо житья от этих глобальных гениев-злодеев не стало. Так скоро и кошельки красть будет некому.

– Я тоже так считаю, братец, – сдержанно произнес Калашников. – Но что поделаешь? Такова уж специфика зла. Возьми, например, «Аль-Каиду». После того как они небоскребы в Нью-Йорке взорвали, им нельзя за мелочь браться – поклонники не поймут. У злодеев-одиночек тоже выбора негусто: если просто зарезать семь мужиков и баб, ну кто, скажи на милость, такую ерунду оценит? Посмеются только, скажут, любитель пришел. А вот конец света устроить – суперская вещь, тем более это до сих пор никому не удалось. Правда, что будет дальше, они не думают. Ну так на то они и маньяки.

Малинин пятнисто посерел лицом – темные тени легли на его скулы.