Сыщик

Дверь отворилась, и вошел сенатор. Марк приподнялся. Голова закружилась. Дед сделал знак, чтобы он не вставал, и юноша вновь повалился на постель. Старый Корвин опустился в кресло.

— Я знаю, тебе сейчас тяжело. Но ничего. Ты привыкнешь.

— Как умер отец? — спросил Марк. В горле першило, глаза слезились. У него аллергия. Бывает ли аллергия от перегрузки памяти? — Его убили? Да?

— Его корабль взорвался в нуль-портале. Причина взрыва до сих пор не установлена. — Старик помолчал, шевельнул губами, будто пережевывал последнюю фразу. — Предположительно, неисправность во время одного из включений нового нуль-портала. Нелепая случайность. Нелепейшая… — добавил едва слышно. — От него ничего не осталось. Ничего. Я уверен, это было убийство. Он знал, что его хотят уничтожить. Потому и велел спрятать тебя на Вер-ри-а, как только ты появишься на свет. Но Империя Колесницы захватила нашу провинцию, и ты исчез. Когда я узнал о захвате Вер-ри-а, чуть с ума не сошел. Думал, что потерял тебя навсегда.

Марк сделал усилие и сел. Поборол подступившую к горлу тошноту.

— Вопрос о твоем статусе завтра обсуждается в сенате, — продолжал дед. — Завтра я получу точный ответ, будет ли тебе дозволено стать Марком Валерием Корвином, наследником славного патрицианского рода.

— И я смогу расследовать дело об убийстве отца?

Сенатор помолчал.

— Марк… Я много раздумывал все то время, пока тебя не было со мной. Вот что я думаю… С каждой минутой это решение кажется мне все более верным, все более справедливым. Ты не должен становиться следователем. Выбери другую профессию. Например, военного. Или винодела. Или художника. У тебя есть шанс, которого лишены многие патриции: ты можешь найти дело по душе. Ты не сделаешь блестящую карьеру, но спасешь себя и своих детей. Со временем людей перестанет волновать, что наш род знает какие-то давние тайны. Все наши секреты станут достоянием истории. И ты сможешь…

— Нет! — закричал Марк, не дав сенатору договорить: подобная грубость была для патриция недопустима, но он не смог сдержаться. — Извини… прошу… но нет. Нет! Я дал слово Флакку, что я найду убийцу его сестры. Потом я узнаю, из-за чего погиб мой отец. Ради этого с меня сняли рабский ошейник. Ради того, чтобы я продолжил то, что начал отец.

Старик улыбнулся:

— Честно говоря, Марк… я думал, ты ответишь иначе.

— Почему? Потому что я был рабом, и это настолько должно было изменить мою личность… Так ведь?

Сенатор молчал. Поднялся, потом снова сел.

— По-моему, ты очень смутно представляешь, что тебя ждет. Не торопись, подумай, прежде чем ответить.

— Я уже сделал выбор.

— Своим упрямством ты похож на отца… Чем старше ты будешь становиться, тем сильнее будет сходство.

— Я и на вас похож, — заявил Марк.

Старик улыбнулся, кивнул:

— Ты прав… Хорошо, не буду больше настаивать. Но знай, мой мальчик, основное твое умение — это умение не столько помнить, сколько применять свои знания. У патрициев слишком много врагов и завистников, мы не можем позволить себе быть слабыми. Лишь часть того, что патриций знает в восемь лет, плебей может осилить в двадцать пять. А те уникальные знания профессии, которые достались тебе от предков, весь их жизненный опыт — этого плебей не подучит никогда. Но если патриций теряет свою генетическую память, он становится похожим на младенца. Основа его знаний разрушена. То, что он узнал сам по себе, разрозненно и хаотично. Такой человек похож на безумца. Но тебе это не грозит. Ты уже сформировался как личность.

«Сформировался в рабском ошейнике», — уточнил Марк. Правда, про себя.

— Ты должен быть осторожен. Твоя память — именно твоя — хранит слишком много чужих секретов.

— Но Лери… Она тоже все помнит? Разве ей угрожает меньшая опасность?

— Во-первых, она женщина. Значит, помнит все отцовское в общих чертах. Хотя, случается, что наследник получает память отца и матери почти в равных пропорциях. Так было с Эмми, сестрой трибуна Флакка. Недаром она стала пилотом звездолета. Во-вторых, Лери на четыре года старше тебя… четыре года воспоминаний… последних воспоминаний твоего отца очень опасны. Как ты сам мог убедиться. И потом… У нее нет таланта следователя. Или нет желания, скорее всего. Ей поручали несколько дел, но ни одно она не сумела раскрыть. Ее отстранили. А ты в самый первый день оказался на высоте…

«Да уж… кинулся обносить гостей вином», — язвительно напомнил сам себе Марк блестящее начало карьеры следователя.

— Теперь для тебя главное — не утонуть в бесконечных подробностях, мелочах, частных случаях… такое порой случается с патрициями. Надо ухватить главное.

— Я справлюсь, — пообещал Марк.

И мысленно добавил:

«Иначе так и останусь рабом».

* * *

Марк отыскал сестрицу на террасе. Лери сидела на скамье с пентаценовой книгой в руках.