Сыщик

— Думаю, через два-три поколения патриции смешаются с плебеями, — вставил свое слово Друз.

В сенате Лация заседали только патриции. Плебеи обладали правом голоса на равных с нобилями во время выборов двух консулов. Плебеев было куда больше, но кандидаты в консулы всегда были патрициями. Слабым утешением для плебеев служило право выбирать из своей среды народных трибунов — полномочия защитников плебса были весьма невелики. Зачастую от голосов простых граждан зависело принятие новых законов на плебисцитах. Но все равно очевидное неравенство бросалось в глаза. Периодически между плебеями и патрициями разгоралась настоящая война, которая заканчивалась перемирием, но никогда — прочным миром. Ни одна сторона не хотела уступить: плебеи чувствовали себя ущемленными, а патриции, чье превосходство было столь очевидным, находили нелепыми разговоры о равенстве. Этот конфликт длился уже не одну сотню лет, так что в памяти Марка, включившейся совсем недавно, подробности поражений и побед были столь свежи, будто и дебаты в сенате, и столкновения на форуме происходили только вчера.

— Патриций без памяти… — пожал плечами Флакк. — Все равно, что вино без пряностей.

— Пряности, да… — согласился сенатор. — Их добавляют к вину заранее, а не в тот момент, когда собираются осушить бокал. Такова память плебеев: пряности, наскоро всыпанные в вино. — Старик стиснул в руке салфетку. — Вина мне…

Он сказал это, полагая, что слуга-андроид все еще торчит у сервировочного стола. Но на террасе, кроме завтракающих, никого не было. Марк вскочил, кинулся к сервировочному столику и схватил поднос, на котором стояли налитые до краев бокалы.

Воцарилась мертвая тишина. Марк остолбенел. Он понял, что по рабской привычке кинулся прислуживать господам за столом. Краска нестерпимого стыда хлынула в лицо. Он не знал, что делать, может, обнести всех вином с подчеркнутой любезностью… О нет, это было бы слишком по-рабски. Ему хотелось в ярости швырнуть поднос на пол. Он уже поднял руки, но сдержался. Так мог поступить только раб, ярясь от собственной ничтожности. Нужно вести себя не как раб, а как хозяин!

— Где этот сто восьмидесятый! — крикнул он, оглядываясь. Андроида нигде не было видно. — Почему он удрал?

«Ма фуа! Этот случай запомнят мои дети, они будут помнить, насколько рабство въелось мне в кровь. И дети Флакка… и дети Лери тоже будут помнить…»

— Сто восьмидесятый? — переспросил сенатор. — Я велел Табию, чтобы за столом прислуживал двухсотый, он отличный слуга.

— Дело в том… — Марк кашлянул, не зная, что сказать. — Дело в том… — надо было срочно как-то объяснить свое идиотское поведение. — Я вышел на террасу раньше всех и сидел тут. Андроид с номером на лбу наливал вино в бокалы. Мне показалось, он что-то подсыпает в каждый бокал. Я подумал, что пряности. А когда у нас зашел разговор о пряностях и о том, что их положено сыпать заранее…

— Разве ты этого не знал? — удивился сенатор.

— Знал, конечно. Но только теперь увязал с действиями виночерпия. И меня вдруг пронзила мысль: что он делал? Сыпал пряности из-за неумения? Но ведь андроид-виночерпий не может ошибаться. Тогда… что-то другое.

Кажется, объяснение вышло правдоподобным.

— Нас пытались отравить? — изумился Друз. — Это уже серьезно.

Флакк поднес к запястью контактный браслет:

— Табий? Это Флакк. Да, трибун Флакк. Кто сегодня должен подавать нам завтрак? Сто восьмидесятый? А двухсотый? Кризис личности? С чего вдруг… Охрана дома в порядке? А вигилы, присланные из столицы, они охраняют усадьбу? Постоянно? Вызови специалиста-вигила. У нас есть подозрение, что меня, сенатора Корвина, и его внуков пытались отравить. Андроид-виночерпий подсыпал отраву в вино… Такое невозможно? Все равно проверь, — Он опустил руку. — Сейчас все выяснят.

— Может, я зря всполошился, — пожал плечами Марк. — Обычный андроид с номером. Пожалуй, совершеннее тех слуг, что я помню. Все же восемнадцать лет… — Марк вяло улыбнулся. — Там, где я жил, не покупали андроидов. А этого можно принять за человека. Да, пожалуй… кроме номера — он выглядел как человек.

— Нет, нет, Марк, — запротестовал сенатор. — Наши искусственные слуги не настолько похожи на людей.

— Диверсант-андроид? — покачал головой Флакк. — Но кто мог его прислать?

— Или человек, который пытался выдать себя за андроида, — продолжал рассуждать вслух Марк. — Я теперь почти уверен, что это был человек. — Его охватило беспокойство. Вполне возможно, что его оплошность спасла им всем жизнь.

— Как он сюда пробрался, минуя охрану и защитное поле? — подивился сенатор.

— И когда он ушел? — спросил Флакк.

— Сразу, как мы сели за стол, — вмешался в разговор Друз. — Я еще удивился: куда почесал этот урод, как только мы начали есть.

— Друз, я просила тебя не использовать это слово! — напомнила Лери.

— Я стараюсь, — изобразил искреннее раскаяние центурион. — Но оно ко мне буквально привязалось.

На пороге возник вигил — молодой румяный парень в красно-серой форменной рубашке и брюках чуть ниже колен.

— Доброго дня, господа. Где бокалы?