Сын Солнца

Она смерила Принца Победителя оценивающим взглядом и сухо рассмеялась. Этот звук был единственным, что выдало ее волнение. Акхану вдруг стало не по себе, он почувствовал, что взмок, размазал краску на лице, что ноги в сандалиях на удивление пыльные для человека, путешествующего в носилках. Принц настолько забылся, что ворвался в дом, не разуваясь, и теперь стоял перед матерью обутый, попирая все мыслимые и немыслимые приличия.

— Где мои дети? — рявкнул он.

Женщина молчала. Ни тени смущения не промелькнуло на ее лице.

— Где они? — взвыл Акхан, делая шаг к Тиа-мин.

— Я полагаю, ты уже посетил ее высочество Сенуи-мин, — в словах пожилой принцессы слышалась издевка, — и знаешь, где ее дети.

— Вы смеете говорить мне об этом в таком тоне? — Акалель сжал кулаки.

— Ты забываешься! — Слова Тиа-мин звучали резко, как пощечина. — Кто тебе позволил являться сюда без приглашения? Задавать мне вопросы, требовать ответов?

Теперь она надвигалась на него, и повелительные нотки в ее голосе заставили принца на мгновение попятиться. Тиамин привыкла командовать. Она долгие годы занимала одну из высших жреческих должностей — Собирательницы Шафрана и Дарительницы Пеплоса. Ежегодно на церемонии Возрождения она преподносила Мин-Эвре, в которую вселялся дух богини Атлат, чистые одежды в знак обновления мира. Это была высочайшая честь. И то, что теперь еще двое внуков Тиа-мин стали достоянием богов, наполняло ее сердце несказанной гордостью.

Тонкие ноздри принцессы гневно раздувались. Акхан вдруг подумал, как, должно быть, тяжело было для этой гордой, властной женщины оказаться в Гиперборее. А ведь там она носила титул королевы! Но… при муже короле. А Тиа-мин в этот момент с ужасом осознавала, как далеко ушел ее первенец по дороге перерождения. Как он похож… Боги, лучше было отдать его послам Алдерика!

Но нет, она никогда не позволила бы погубить Великий Остров только потому, что четверть века назад в чужой холодной стране, одинокая и испуганная, не сумела защитить себя от грубых лап самовлюбленного царька! И сейчас эта наглая северная кровь так и хлестала через край в ее сыне! Обезображивала его прекрасные, истинно атланские черты! Она еще тогда знала, что носит под сердцем выродка. Почему ей не разрешили убить его сразу? От этих полярных варваров не могло произойти ничего хорошего. «Первую половину жизни он будет служить Атлан, и Змееокая увенчает его меч победами» — таков был приговор Лунного Круга. Но вторую-то половину жизни… «Надо только вовремя остановить». Да, они знали, что говорят. Но она-то пыталась спасти его, отдать в жреческую касту, тогда бы ничего не случилось! Теперь уже поздно.

— Ты не владеешь собой, — уже спокойнее отчеканила Тиа-мин. Ее взгляд уперся в злополучные сандалии Акхана, и на щеках принцессы вспыхнул румянец негодования. — Ты совсем одичал в своих походах! Разговариваешь, стоя на одном полу со мной!

Действительно, Акхан в пылу гнева переступил и эту грань. Он имел право говорить с Тиа-мин, только находясь на ступень ниже нее. Именно поэтому центральная часть мегарона была чуть выше огибавшей зал галереи.

— Ты пришел спрашивать, так изволь принять подобающую позу.

Принц отступил на шаг и медленно опустился на одно колено. Ненависть клокотала у него в душе, но врожденная привычка повиноваться взяла верх.

— Что за шум ты поднял? — продолжала Тиа-мин. — Разве с детьми твоих сестер что-то случилось? В твоем роду все в порядке. И тебе, лично тебе, благородному принцу из дома Тиа-мин, не о чем беспокоиться.

— Но детей Сенуи убили именно потому, что это мои дети! — не выдержал акалель.

— И что? — Мать смотрела ему прямо в лицо. — Дому Сенуи была оказана величайшая честь. Дому Сенуи, а не нашему. Очнись, Акхан!

Принц опустил голову. По атланским понятиям, мать была права, а он вел себя как извращенец.

— Не будь смешон, — сухо подытожила женщина. — И кстати, тебе надо заново покрасить волосы: они отросли, у корней совсем белые. Твоя гиперборейская кровь в последнее время и так слишком явно дает себя знать.

Жестом она сделала ему знак удалиться. И он пошел прочь, почтительно склонив голову и ругая себя последними словами.

На улице Акхан остановился потрясенный и подавленный. Он так и не смог ничего добиться. Не сумел отстоять своего достоинства. Сначала ударил и без того несчастную Сенуи, а потом трусливо отступил перед собственной матерью. Перед всей силой и мощью тысячелетних традиций Атлан.

— Ваше высочество! Ваше высочество! — У его носилок как из-под земли вырос дворцовый вестовой.

— В чем дело? — Принц Победитель вновь говорил высокомерно, в душе презирая себя за мгновенно изменившиеся голос и осанку.

— Сегодня в час заката минос приглашает благородного принца Мин-Акхана в Дом Лабрисов, — отчеканил посыльный. — Вас будут ждать во дворе напротив святилища Ласточек. Его величество намерен играть в мяч.

5

Солнце светило еще очень ярко. Только удлинившиеся тени домов позволяли сказать, что время далеко за полдень. Чахлые серебристые кроны олив не давали прохлады. Лишь вдалеке тускло синело море.