Сын Солнца

Все, кто еще мог бежать, с удвоенной силой налегли на борта повозок и помчались от обвала. Новый удар, и свод впереди просел гигантской плитой, косо перекрыв ягуарам дорогу. «Неужели все?» — успел подумать царь. И тут сквозь густую пыль от рухнувшего камня он увидел темноту. Живую ночную темноту с россыпью звезд. Морозный ветер ударил Ульпака по лицу и мгновенно пробрал до костей.

В первую минуту царь не поверил своему счастью. Сзади слышались стоны. Были раненые и убитые, но за спиной Ульпака уже нарастал радостный гул. Ягуары вырвались из преисподней. Шкик сидела перед братом в свороченной на бок повозке и прижимала к груди маленького царевича, которого мигом замутило от чистого воздуха.

3

— Это случилось на третий год моего правления, еще до бегства Тиа-мин.

Король ходил по залу, заметно приволакивая ногу. В морозы кости ныли особенно сильно, но он почему-то не садился. А вот Акхан сидел. Молча. Горестно уронив руки и опустив голову. Он не знал, как поднять на отца глаза. Тот понадеялся на него, выслал впереди армии, снарядил подкрепление. Словом, сделал все, что было в силах разбитого болезнью человека. Даже сверх того.

Но новоявленный наследник оказался не лучше прежнего. Не добыл победы. Бежал с поля битвы. Бросил армию… Странно, что Алдерик, слывший таким грозным, не сказал ему ни слова упрека. Только посмотрел в черное от усталости лицо, взял за плечо и увел сюда.

— Это твое первое поражение? — с кривой усмешкой спросил конунг.

Акхан через силу кивнул, а сердце у него сжалось: знает? Ну знает так знает. Не об этом сейчас речь.

— Я с пятнадцати лет с мечом. Я никогда не видел… Они сильнее.

— Еще бы, — хмыкнул король. — Они всегда были сильнее. Но это не значит, что над ними никого нет.

Акхан только развел руками и сел на низкую лавку в углу.

— Как думаешь, ты сильнее вон того парнишки? — Алдерик показал в окно. Там двое мальчиков барахтались на горке и один макал другого лицом в снег.

Принц пожал плечами. Ответ был ясен.

— Вот и боги, — вздохнул Алдерик, — здоровы только задираться перед мелюзгой. Мы для них — дети. — Конунг толкнул рукой раму и крикнул в морозный воздух: — Аксель, кончай бить брата! Я тебе!

Злобный Аксель выпустил братишку и припустил наутек. Получить взбучку от самого конунга — не шутка!

— И их, и нас Кто-то сделал. — Король вернулся от окна к лавке и сел рядом с сыном. — А потом выпустил погулять, чтоб не мешали заниматься другими заботами. Знаешь, как мать иногда выгоняет расшалившихся детей на улицу, пока стирает или стряпает. Боги постарше и погаже нас, но и на них есть управа. Надо только позвать.

— Так просто? — недоверчиво усмехнулся Акхан.

— Уверяю тебя, это не просто. — Алдерик снова встал. — Мы слишком далеко убежали от дома. А боги еще и в ссоре с родителями.

Принц не понимал иносказаний отца, его интересовал главный вопрос: как? Что надо сделать, кому поклониться, чтоб больше никогда не видеть серебряных дисков у себя над головой?

— Все началось из-за пустяка. — Алдерик, кряхтя, опустился у камина на корточки и уставился в огонь. — Раньше и в Ареас был такой обычай: отдай богам первенца и живи спокойно, беды и болезни будут обходить тебя стороной. Однажды в Асгард приковыляла женщина, поденщица, она резала торф в усадьбе Хрюма. У нее были кривые ноги и грязные ладони. Стража долго покатывалась со смеху и не пускала попрошайку во дворец. Но потом, ближе к вечеру, ее все-таки втолкнули за дверь, думая повеселить моих гостей. Когда она начала говорить, все смеялись: пришла просить конунга, а двух слов связать не может. Когда же поденщица смолка, за столом половина народу плакала. Оказалось, у нее отбирали детей двенадцать раз. Никто на нее не зарился, горбатая и кривобокая, она вынуждена была заводить их от пастухов и бродяг. Но всех у нее отнимали, чтобы отдать вместо детей «состоятельных родителей».

По закону я должен был наказать Хрюма, и дело с концом. Но все, кто был за столом, стали вспоминать о том, как сами отдавали младенцев, и возмущаться: сколько можно? Их слышали люди, разносившие кушанья, и воины у дверей. Наутро весь город собрался перед дворцом и требовал прогнать белых червей. Вспоминали старое время, когда их тут не было. Говорили, что они начали просачиваться к нам, потому что народ поизмельчал. Надо пойти и показать негодным тварям, чья здесь земля!

Я собрал войско и двинулся к Имиру, крепости богов. Ты ее видел, сейчас она разрушена, а тогда к ней было не подступиться. Я знал, что это безумие, но против своего народа идти не хотел. По дороге к нам присоединялись целые толпы с дрекольем. Не армия — сброд.

Акхан понимающе кивнул.

— Наше буйное помешательство, — продолжал король, — закончилось на подступах к Имиру, когда всего пара железных птиц уничтожила около пяти тысяч человек. Похлестала по снегу лучами, и мои подданные освободились от собственной дури уже навсегда. В жизни я не видел ничего страшнее. — Алдерик потер слезящиеся глаза. — Целое поле обугленных человеческих тел. Много. Сколько хватает глаз.