Сын Солнца

Сбоку от одной из них, обгорелый алый полог которой все еще трепался на ветру, сидели двое. Мальчик лет тринадцати, в рваной праздничной хламиде, держал за руку раненого. Судя по добротному кожаному панцирю с медными головами медведя без корон, тот был не простым латником. Скорее всего оруженосец из свиты какого-нибудь высокородного лица, решил Акхан.

Акалель подъехал поближе и спешился. В облике мальчика было что-то странное. Он явно слышал, откуда раздаются шаги, и повернул в сторону принца голову. Но его взгляд оставался неподвижным. Второй потянул к себе меч и попытался его поднять. Он-то отлично видел врага.

— Не бойтесь, ваше высочество, я не позволю ему…

— Не надо, Лаге. — Мальчик успокаивающе положил раненому руку на плечо. — Он меня не тронет. Здравствуй, братец.

Последняя, уж ни с чем не сообразная фраза относилась к Акхану.

— Ребенок слепой, — подсказал Кавик. — Бог весть почему он принимает вас за принца Ахо. Тут вот что вышло…

И молодой калель, прискакавший на поле боя раньше, чем командующий, рассказал, как заварилась схватка между вепрями и религиозной процессией. Сначала-то дикари хотели их пропустить, боясь гнева великих покойников, которые лежат в Урде. Но тут со стороны Туле показался вооруженный отряд наследника, видимо посланный для охраны молящихся. Ахо сам приказал своим воинам напасть на вепрей и расчистить дорогу. Схватка была короткой. Дикари взяли верх. Под принцем убило лошадь, а тем временем его оруженосец…

— Вот этот. — Кавик потыкал в раненого.

…посадил слепого мальчишку на своего коня и хотел вывезти с поля боя. Наследник подбежал к ним, ударил оруженосца мечом, сбросил слепого, вскочил верхом и был таков.

— Королю Алдерику очень повезло с детьми. — На губах Акхана зажглась мстительная усмешка. — Зачем мы здесь воюем, если через пару лет все это будет нашим? Стоит Ахо взойти на престол…

— Ахо никогда не взойдет на престол, — подал голос слепой мальчик. Он выпустил плечо оруженосца и сделал неуверенный шаг, выставив перед собой растопыренные руки.

Акалелю волей-неволей пришлось подхватить его под локоть. Грохнется на этих рытвинах, костей не соберет!

— У тебя дрожит ладонь, — сказал мальчик на атле. — Не надо меня бояться. Я всего лишь слепой ребенок.

Кавик хотел расхохотаться, но, взглянув на растерянное лицо акалеля, раздумал.

— Не трогайте его! — закричал оруженосец, с трудом подбирая атланские слова. — Это младший сын короля. Будет выкуп. Не убивайте.

На этом его знание атля иссякло, и он уставился на врагов жалобным грозным взглядом.

— Тебя как звать? — Акалель отцепил от себя мальчика и склонился над раненым. — Гиперборейцы предпочитают смерть плену. Почему ты до сих пор жив?

Лаге с трудом перевел дыхание. У него было рассечено бедро и рука висела плетью.

— Мое дело — защищать принца Атли.

— Хороший из тебя защитник! — хмыкнул акалель. — Давай вставай. — Он схватил оруженосца за край кожаного нагрудника и поставил на ноги. — Поедешь с нами. Слепой принц без свиты… Ты чего на меня так уставился?

Только тут принц заметил, что Лаге смотрит ему в лицо почти в священном ужасе. Рот у оруженосца открыт, зрачки застыли, как у столбнячного. Сам Лаге видел перед собой своего хозяина, принца Ахо, только в атланских доспехах. И говорил этот человек как-то уж больно непохоже на наследника. Дело не в языке: юноша плохо понимал атль. Но были в голосе врага такие интонации, что Лаге ни на минуту не пришло в голову усомниться в правдивости его слов. Их не убьют и даже оставят вместе. Ахо поступил бы иначе…

— Бедный Лаге не знает, кто вы, братец. — Слепой принц в очередной раз вцепился Акхану в руку.

— В-вы похожи…

— Да черт возьми! Мне все равно, на кого я похож! — взвыл акалель, стряхивая с себя Атли. — Вам обоим следует зарубить на носу, кем я являюсь! И обращаться ко мне не иначе, как божественный Сын Солнца, Принц Победитель, Мин-Акхан!

Он дернул щекой, подхватил замолчавшего Атли под мышку и зашагал к своей лошади.

— Перевяжи его! — бросил акалель Кавику, махнув в сторону Лаге.

Оруженосец, не скуля, позволил перетянуть себе раны и отнести в обоз.

2

Белые черви. Акхану казалось, что они едят его мозг. Он глотал воздух, словно откусывал куски упругой безвкусной пустоты. Ненависть и бессилие. Бессилие и ненависть. Они владели им, вызывая вспышки ярости. Принц катался по столу, рвал ремни — напрасно.

Несвобода. Крайняя степень невладения собой. Сквозь перекошенный рот в него проникали белые черви. Они скользили по губам, заползали за щеку и протаскивали свое ребристое шершавое тело в горло Акхану…

Акалель взвыл и усилием воли выдернул себя из сна. Чьей воли? Точно, что не своей. Там, в утробе серебряного диска, у него не было воли. Акхан глубоко вздохнул и открыл глаза. Возле него на краешке ложа сидел слепой мальчик, положив руку ему на лоб.

— Тяжело, братец? — спросил он беззвучно. — Они пожирают тебя изнутри.

— Что ты здесь делаешь? — Принц сел и растер лицо руками. — Разве я тебя звал?