Сын скотьего Бога

Послы в смутных чувствах, со страхом и облегчением, скрылись за воротами.

Над рекой Мутной садилось солнце. Брызги заката раскатились по воде, вспыхнули рыжим пламенем на сосновых стволах. Вокруг города на полях волновалась рожь. Близилась жатва, начинался месяц серпень. Колдовской месяц, когда в самую силу вступает богиня Мокошь.

Словен в простой рубахе, перехваченной дорогим кожаным поясом с золотой пряжкой, сидел у окна в библиотеке. Издалека доносились крики, смех и брань. Опять русы безобразничают… В последнее время присутствие в городе Хавровой дружины стало тяготить Словена. Триста вооруженных мужчин бесились от безделья — слишком уж легкой оказалась служба у словенского князя.

Душно сегодня… Или это сердце снова шалит? Словен поморщился. Ему еще не хотелось стареть.

Грек Спиридон, подобострастно согнувшись, забирал из-под локтя князя одни свитки, подкладывал другие. Князь досадливо их отодвигал. Новых книг давно не появлялось в библиотеке, а все имеющиеся Словен знал наизусть. Такая долгая была позади жизнь…

Но при взгляде на стол напротив на душе светлело: там сидел Волховец. Он старательно выводил на пергаменте греческие буквы.

Волховцу исполнилось четырнадцать лет. Уже не ребенок — юноша. В его лице легко угадывались прекрасные черты Шелони и мужественные — самого Словена. Он будет красивым и сильным мужчиной. Он сын своего отца — не то что тот, другой… Словену вдруг страшно захотелось узнать, что делает сейчас его старший сын.

Пять лет назад он практически выгнал Волха из города. Это было не просто изгнание — это была смерть. Молодая дружина ушла на другой берег. Она пересекла реку, словно границу между миром живых и миром мертвых, и за ее спиной сомкнулся враждебный, безжалостный зимний лес. В тот день из Словенска ушло будущее, и потеря казалась невосполнимой. Боясь княжьего гнева, матери выли по своим сыновьям украдкой, и этот сдавленный плач долго метался по городу.

Но вот — живет город. Рана затянулась. Подрастают в нем новые дети. И Волховец с приятелями так же ходит на реку биться на мечах, как когда-то его старший брат…

Удивительно, что Шелонь ни разу не упрекнула мужа за то, как он поступил с их сыном. И дело не в том, что она молчала. Словен чувствовал: она рада, что Волх ушел из Словенска. Будто в городе ему угрожала большая опасность, чем в лесу.

Шелонь… В глубине души Словен боялся жены. Нет, он не слушал досужих сплетен о том, как она его сначала присушила, а потом навела порчу. Но в самом деле, о чем она говорит с богами, когда все чаще и чаще уединяется на Перыни? Какие тайны ей открывает грядущее?

Волховец вдруг поднял над писаниной кудрявую голову.

— Отец, а я совсем забыл! Мама хочет с тобой поговорить. Сказала, будет ждать тебя у себя в светлице.

Словен вздрогнул, и сердце снова заныло. Словно Шелонь подслушала его мысли… А почему нет? Чего ей стоит…

На женской половине княжьих хором стояла удивительная тишина. Слышно, как мухи жужжат, да шуршит где-то прялка. Раньше, при Ильмери, здесь был дым коромыслом: смех, песни, суета, служанки, нагруженные платьями, сбивались с ног. Шелонь затворилась от этого шума в своей светлице. Тишина и суета противостояли друг другу, как две женщины-соперницы, которые прикидываются лучшими подругами.

Словен никогда не стоял перед выбором. Настоящей, страстной мужской любви он не испытывал ни к одной из своих двух жен и множества сменявших друг друга наложниц. В этом он был обделен. Он взял Шелонь согласно обычаям, совсем молодым. Восхищенный ее особенной красотой, он не слушал сплетен и советов родни. Но эта женщина, даже родив ему двух сыновей, оставалась холодной, недоступной, блуждающей в неведомых Словену далях.

Сарматка Ильмерь ворвалась в его жизнь яркой жар-птицей, наобещала с три короба чего-то, чего он не сумел и не успел оценить — и исчезла. Словен переживал исчезновение, как переживают пропажу любимой вещи. Как только он прослышал про Новгород, то сразу загорелся надеждой ее вернуть. Любимые вещи должны быть надежно заперты в сундуки!

Остановившись у двери в светлицу, Словен прикрыл глаза от света, падающего из окна. Почему на закате солнце светит особенно ярко?

Шелонь сидела за рукоделием. В солнечном ореоле она казалась прекрасной, какими иногда являются во сне давно состарившиеся и умершие люди. Словен оробел.

Отложив вышивку, Шелонь встала ему навстречу и вышла из волшебного ореола. И сразу стала ниже ростом, тусклее лицом, суше статью. Словен заметил, что она очень волнуется. Ждет от него чего-то, даже шея вытянута от нетерпения. И эти проявления человеческой природы его жены смутили Словена еще больше. Как с ней говорить? За несколько лет они не обменялись ни словом. Он уже разучился, как это делается!

Шелонь пришла ему на помощь.

— Спасибо, что пришел. Ты расскажешь мне про посольство, которое ты отправил в город нашего сына? Я ничего не знаю, ты даже не сказал мне, что он, оказывается, жив, — в ее голосе прозвучал легкий упрек. — Что ты собираешься делать?